Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра

— Мне это слово сказал Ворон, — сообщил он. — Это не мое слово, не наше. Он сказал, что Во́роны — это царство и Люди тоже. Это не просто — или не только — место, где они живут. Выходит так, что там можно быть, но нельзя туда прийти.

Лисья Шапка задумалась, оторвала длинную травинку и принялась жевать, словно это помогало ей думать.

— Значит, «царство» — это то, что ты есть, там, где ты есть. — Она снова задумалась. — Нет. Это там, где ты есть, когда ты тот, кто ты есть.

А кто же он? Без Лисьей Шапки он был другим, чем рядом с ней. Если у нее есть царство, отличное от его собственного, как далеко он сможет залететь в него, прежде чем оно станет его собственным и он уже не сможет вернуться?

— Ворон сказал, — добавил Дарр Дубраули, — что есть не только царство Воронов и царство Людей, но еще царство мертвых Людей; и там они не мертвы, ну или все еще живы, но как-то иначе.

— Во́роны мудрей Ворон, — сказала Лисья Шапка.

— Есть такое царство? Где мертвые Люди, только не мертвые?

— Когда они там, они те, кто они есть.

Дарр Дубраули потряс головой; мысли неслись слишком быстро.

— А можно, — спросил он, хоть и сам не сказал бы, почему решил, что Лисья Шапка это знает, она ведь ребенок, в конце концов, хоть и выросла, — можно попасть в царство или стать царством, где ты не то же, что другие?

— Можно сидеть рядом с теми, кто не то же, что ты. Как мы с тобой.

— Но ты и тогда не в чужом царстве, так?

— Это ты мне скажи.

— А ты можешь попасть в царство мертвых Людей, прийти туда, оказаться там, если ты не такая, как они? Не мертвая?

— Я не могу, — ответила Лисья Шапка. — Но я — это я.

— А я могу?

— Ты! — Она вскочила на ноги так резко, что Дарр отпрыгнул от Кролика (который точно находился только в этом царстве). — Ты их несешь!

— Кого несу?

Дарр от испуга испражнился.

— Мертвых Людей, — сказала Лисья Шапка и показала открытые ладони, будто в них что-то лежало, хотя там ничего не было. — Ты их несешь, ведешь или сопровождаешь. Твой род. Все это знают.

У него широко открылся клюв.

— Птицы смерти, — сказала Лисья Шапка, а ветер поглаживал онемевшую траву. — Вот кто вы, когда вы там.

Птицы смерти.

Как единое целое стая летит по-над вересковой пустошью у озера, а под ними бойцы спешат навстречу другим бойцам. Сверху сперва кажется, будто ноги у них растут прямо из волосатой головы, а потом — что из спины. Их так много, каждый словно идет своей дорогой, врассыпную, чтобы сойтись с противником один на один, но Вороны — нет, они все вместе, у них одна цель и воля.

Воронам не нужно гадать, зачем Люди это делают. Для этих Ворон происходящее — пожива, создание Людьми новых мертвецов, и, насколько воронье сердце способно к благодарности, они ее испытывают. Вороны первыми собираются на поле боя, за несколько дней до Воронов или Стервятников, потому что лишь они выучили знаки: ночные костры на горном склоне, гулкие звуки, громкие крики Людей, животные и дети спрятаны в загоны и жилища. За несколько дней до этого дня вернулись Озерные Люди, которые ходили на поклюв, они гнали перед собой стадо Коров, и жители поселения встречали их радостными криками, подпрыгивали и били в барабаны. Вороны уже знали, что это верный знак: скоро придут другие и будут драться, чтобы отбить Коров, если смогут.

И вот они, бойцы, больше, чем бывало прежде. До сих пор Людям всегда удавалось прогнать соперников, но легко было видеть, что на этот раз все может обернуться иначе. Если Озерные Люди отступят, эти, другие, захватят их жилища и поля. Тогда у Ворон будет много еды, больше, чем можно съесть. А что, если Озерных перебьют всех до одного? Вороны уже полагались на Людей, их мусорные кучи, их битвы. Теперь им есть дело до того, что происходит на жухлой траве внизу.

На рассвете, прежде чем воины вступили в бой, Озерные Люди вытащили из своего поселения несколько самцов, связанных так, как Люди вяжут пойманных Оленей. На них висели странные вещи, для которых у Ворон не было названия, — бусы, камешки, блестяшки; один казался больным и старым, другой пытался вырваться, прочие смирились, стояли, высоко подняв или повесив голову, и ждали. Выехал на своей повозке Певец и напоил каждого, поднося чашу к их губам. Он долго говорил или пел, а потом двое высоких сильных бойцов вышли вперед и оружием перерезали им глотки, так что Люди повалились в траву. Женщины бросились к ним с криками и принялись вымачивать куски ткани в крови.

Все это время противники приближались. Когда умерли стоявшие на коленях Люди, те, кто это увидел, громко завыли; но от ярости или от страха — Воронам было не понять.