Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра

У Святых имелся небольшой огород, где они высаживали рядами фасоль, — на островке было так мало земли, что местные Люди давным-давно сделали для Святых почву из песка, смешанного с водорослями. Так что можно было есть рыбу с фасолью и кресс-салатом — тот рос у ручья из источника, где Святые набирали воду. А готовили они на углях, когда не шел дождь (то есть нечасто).

— На западе есть земли, Corve, — говорил Брат. — Рыбаки о них знают, хотя мало кому удавалось до них добраться.

— Да, — сказал Дарр Дубраули. — Большие земли, на поклюв и на помрак. На «север» и на «запад».

— Да, — кивнул Брат, вывалил требуху и крупу для Дарра и положил на горячие камни свою рыбу. — Иные говорят, что море уходит в бесконечность или тянется до самого края мира. Нет.

— Нет, — согласился Дарр Дубраули. — В нескольких днях полета на поклюв есть земля. Острова один за другим, вроде этого. Или другие.

— Острова Блаженных[59] лежат в той стороне, — провозгласил Брат, указав рукой туда, где заходящее солнце пряталось за тучами. — Земля, Святым обетованная, где никто не умирает.

— Земля, где солнце никогда не садится или никогда не встает.

— Великий вождь отправился туда. На трехшкурном челне со множеством гребцов. И приплыл на острова, где нет смерти[60].

— Земли из льда, который никогда не тает, — сказал Дарр Дубраули. — Лето там жаркое, но лед не уходит. Там они строят гнезда и растят птенцов.

Брат только теперь, кажется, понял, что Дарр все это время говорил с ним.

— Кто?

— Крачки, — ответил Дарр Дубраули. — Крачки с острыми красными клювами.

Брат, обдумывая его слова, уставился в пустоту, словно пытался вспомнить, видел ли он таких птиц.

Видимо, на запах жареной рыбы из кельи вышел другой Святой, кряжистый, длиннорукий, о котором Брат говорил, что это самка. Хотя как понять? Бороды у нее не было, и одежда такая же, как у остальных, разве что волосы, хоть и коротко подстриженные, не выбриты на макушке. Не говоря ни слова, она села, и Брат передал ей половину рыбы с плоского камня.

— Этот вождь, — продолжил он, — странствовал много дней, а может, и месяцев. Он видел остров гигантских Муравьев и остров, где огромные Кони вечно скакали наперегонки. Злобные морские птицы нападали на него, но их отогнали. Они видели огромного демона, что ехал в колеснице по водной глади так, как иные ездят по полю.

— Бран, — сказала Святая. — Бран туда уплыл[61].

— Он прибыл в землю Радости, — сказал Брат. — Где все непрерывно смеялись. И в землю Печали, где жители не переставали плакать.

— Или, может, кто-то другой, — проговорила Святая.

Крачки о таких островах ничего не рассказывали, и Дарр Дубраули молчал. Третий Святой, высокий и тощий, тоже подошел и теперь стоял неподвижно и слушал.

— А потом он прибыл на остров, — продолжал Брат, — где вечно царила весна. Огромные плоды висели на каждом дереве. Солнце не заходило, а в ручьях не убывала сладкая вода. Женщины и мальчики дивной красы неумолчно славили Бога весь бесконечный день.

— Има, — сказал третий Святой. — Остров Блаженных[62].

Шар у него на горле — Дарр про себя называл его зобом, хотя это было что-то совсем другое — вздрогнул. Брат рассказал ему, что этот Святой прибыл из страны за малым морем на восток от этого острова, где Люди сильно страдают от горя и тоски.

— Рай, — сказала Святая. Ее голый подбородок уже покрыли жирные пятна от рыбы. — Добрые души уходят туда. Невинные, что никогда не грешили.

— Но этот вождь, — сказал Брат, — попал туда живым, как вы или я.

— Невозможно, — возразила Святая, — попасть туда на корабле из этого мира.

Начался легкий дождь.

— Послушайте, — воскликнул Брат и ударил себя в грудь. — В этом теле спускался я в страну проклятых душ. В этом теле я отправлюсь на запад, в землю, Святым обетованную, и увижу ее.

Святая фыркнула и встала, набросив капюшон на голову. Другой Святой вроде бы не хотел уходить, сидел на корточках у огня, в котором шипели капли дождя и рыбий жир. Но, окинув долгим взглядом затянутое тучами небо на западе, ушел и он.

В своей сырой келье Брат завернулся в единственное свое достояние — старую и грязную шкуру Волка, которую подарил его брат, вождь клана. Дарру Дубраули становилось не по себе, когда он видел, как в келье шевелится волчья шерсть.

— Тот вождь вернулся из-за моря в свои края[63], — проговорил Брат, уже засыпая, — и, когда корабль приблизился к берегу, один из его спутников, измученный тоской по дому, выпрыгнул за борт и поплыл к земле. Но стоило ему выйти на песок, как тело его рассыпалось в прах и кости, словно он сотню лет пролежал в земле. Вождь закричал с корабля, рассказал Людям, кто он и где побывал. Никто из них не помнил ни его самого, ни его имени, но Люди сказали, что давным-давно жил здесь один великий вождь, который, говорят, отправился в такое путешествие, да так и не вернулся.

Дарр Дубраули в окне молчал.

— Но это был он, тот самый человек, что уплыл за море.

— А что будет с тобой, — спросил Дарр Дубраули, — если ты заплывешь так далеко и вернешься? Рассыплешься в прах?

— Я бы не вернулся, — сказал Брат. — Ни за что.