Ка-ПЭКС. На луче света

— Ладно, Роб. Достаточно. Я горжусь тобой. Должно быть, это было очень трудно.

Он вытер глаза рукавом рубашки, но ничего не ответил.

— Сейчас я хочу дать тебе минуту отдыха. Закрой глаза и просто успокойся. Пусть твое тело, каждый твой палец на руках и ногах расслабится. Хорошо. Мне нужно немного поговорить с Гарри. Гарри?

Нет ответа.

— Гарри, прятаться бесполезно. Я могу ввести Роберта в транс и найти тебя так. — Я не слишком был в этом уверен, но надеялся, что Гарри мне поверит. — Выходи. Я просто хочу поговорить с тобой. Я не причиню тебе боль, обещаю.

— Ты не станешь меня наказывать?

— Гарри?

Его лицо выглядело слишком ожесточенным и хмурым как для пятилетнего. — Мне все равно, накажешь ты меня или нет. Я бы сделал это еще раз.

— Что бы ты сделал, Гарри?

— Я бы снова убил дядю Дэйва, если бы мне представилась такая возможность. — Он выглядел достаточно убедительно.

— Ты убил дядю Дэйва?

— Да. Разве не об этом ты хотел спросить меня?

— Ну… да. Как ты его убил?

— Я сломал его огромную жирную шею.

— Где это произошло?

— На заднем дворе. Было мокро.

— Дядя Дэйв что-то сделал с Салли и Ребеккой?

— Да, — прорычал он. — То же самое, что он сделал с Робином.

— Так ты убил его.

— Я же говорил тебе, что я убью его и убил.

— Это очень важно, Гарри. Ты когда-нибудь убивал кого-то еще?

— Нет. Только эту огромную жирную свинью.

— Ладно. Спасибо, что пришел, Гарри. Теперь ты можешь вернуться. Если понадобишься, я дам тебе знать.

С угрюмым видом он медленно исчез.

Я немного подождал. — Роб?

— Да.

— Ты что-нибудь слышал?

— Что именно?

— Гарри только что был здесь. Он рассказал мне, что случилось. Рассказал, кто убил человека, который лишил жизни твою жену и дочь.

— Его убил я.

— Нет, Роб, ты никогда никого не убивал. Его убил Гарри.

— Гарри?

— Да.

— Но Гарри всего пять лет, разве нет?

— Это правда. Но он находится в очень сильном теле. В твоем теле.

Я почти видел огни, загорающиеся в глазах Роберта. — Это значит, что все эти годы я убегал от того, чего никогда не было?

— Это было, Роб, Салли и Ребекка мертвы. Но ты не убивал человека. Это сделал Гарри.

— Но Гарри — это я!

— Да, он часть тебя. Но ты не несешь ответственности за его действия, пока он не интегрирован в твою личность. Ты понимаешь?

— Я… думаю да. — Он выглядел озадаченным.

— И есть еще одна проблема. Ты винишь себя в их смерти, потому что в ту субботу ты пошел на работу, вместо того, чтобы остаться дома вместе с ними.

— Это был прекрасный день. Они хотели, чтобы я взял выходной.

— Да.

— Но я не взял, потому что мы нуждались в деньгах.

— Да, Роб. Ты ушел на работу в субботу, как и все остальные твои сослуживцы. Понимаешь? Все произошедшее в тот день — не твоя вина. Ты ни в чем не виноват.

— Но Салли и Ребекка погибли, потому что меня не было рядом.

— Это правда, Роб, и мы не можем их вернуть. Но мне кажется, теперь ты готов с этим смириться.

Его грудь поднималась и опускалась, поднималась и опускалась. — Думаю, пришло время идти дальше.

— Пора приступить к заключительному этапу твоего лечения.

— К интеграции.

— Да.

Подумав об этом, он взял себя в руки и сказал: — Как мы это сделаем? — Он машинально схватил банан и начал снимать с него кожуру.

— Первое, что мы сделаем, это постараемся задержать тебя в сознании как можно дольше. Я хочу, чтобы с этого момента ты оставался Робертом, если только я специально не попрошу выйти кого-нибудь другого.

— Не знаю, удастся ли мне удерживать прота.

— Постепенно мы с ним справимся. Просто делай все возможное.

— Буду стараться.

— Отныне вся больница — это твое безопасное убежище. Понял?

— Понял, — ответил он.

— Пойдем — я вернусь во второе отделение вместе с тобой.

С глубокой печалью я узнал, что у Эммы Виллерс была диагностирована неизлечимая и быстро прогрессирующая форма рака поджелудочной железы.

Я понял, что произошло нечто ужасное, когда Клаус, с выпученными глазами и мертвенно-бледным лицом, ввалился ко мне в кабинет после беседы с Робертом. Я подумал, что он заболел и попросил его присесть. Он покачал головой и выложил всю эту историю.

— Она поялась врачей, — сказал он. — Она нигогда не годила к ним, а я нигогда ее не заставлял. — Взяв себя в руки, он добавил: — Я беру больничный. В бое отсутствие исполнять обязанности директора путете вы.

Я начал протестовать — считал, что все эти подробности меня не касаются — но как я мог? Он выглядел таким несчастным, что я похлопал его по плечу (впервые для нас обоих) и сказал ему, что о больнице он может не беспокоиться. Он дал мне ключи от своего кабинета, я выразил какие-то невнятные соболезнования и поддержку по поводу состояния его жены, и он ушел, его покатые плечи были опущены ниже, чем когда-либо. Внезапно я вспомнил проповеди Рассела о стремительно приближающемся апокалипсисе и наконец-то понял, что он имел в виду: для него, как и для всех, смерть означала конец света.