Каба́

Он повстречал его как-то, в том же году, летом. Алика-Фонарика. Они с отцом ходили в строительный магазин за розеткой, а когда возвращались, их путь пролегал мимо ближайшего к школе жилого дома. Там, на скамейке у одного из подъездов, заседал Аликан в полном одиночестве, недобро поглядывая на прохожих и думая свою недобрую думу. Был он одет в черные плотные трико и синюю неопрятную футболку. И хотя отличительного знака под глазом тот уже не имел, Игорь его мгновенно узнал.

А хмырь не узнал Игоря вовсе. Скользнул взглядом один раз и отвернулся. Игорь был безмерно благодарен Алику-Фонарику за то, что тот выбрал этот день и час, чтобы посидеть на скамейке. По крайней мере, Игорь смог удостовериться, что тот – не плод его воображения. Не компьютерная программа. Не баг в матрице. И не «чужой человек», который возникает в сюжете словно пришелец из параллельных миров. Алик – реальный человек, живет и бухает по соседству, и это несколько успокаивало.

Но спокойствие было зыбким.

Широкоформатная кампания по дестабилизации Игоря продолжилась после Алика в том же духе, как это было и до Алика. Разница – в восприятии. После Алика Игорь перестал воспринимать докапывальщиков лишь как недоразумение или неприятность. Теперь он точно знал, что в любой момент любой из них может кинуться на него с ножом. И не потребуется предлога в виде мобилы или полтинника. Так случается в жизни, мало что ли таких историй? Люди убивают и потом сокрушаются, как же так случилось, не хотел ведь совсем. Алик превратил жизнь Игоря из несносной, но относительно безопасной, в несносную и угрожающую.

Он выходит из подъезда, а во дворе – компания, и разговоры вдруг затихают, и те пялятся на него, молча и выжидающе. Он проходит мимо теплого колодца, где лежат и греются собаки, и те реагируют именно на него – вскидывают морды и пялятся, безмолвно и выжидающе. Он идет по свободному тротуару, но максимально прижавшись к правой бровке, и докапывальщик, завидев его издали, тут же перестраивается и прет напролом, пялясь тупо и выжидающе. Он стоит в очереди на кассу, и докапывальщик пристраивается сзади и начинает монотонно торкать тележкой по ноге, а когда Игорь оборачивается, таращится нагло и выжидающе. Он бежит в секции в общей колонне по кругу, разогреваясь перед тренировкой, и тип, бегущий сзади, постоянно норовит наступить на пятку, а когда Игорь оборачивается, лупится ехидно и выжидающе.

И делают они это не потому, что в их среде так принято, что у них с Игорем конфликт интересов или ритмов. Они это делают, сами не зная, почему. Они делают это, подчиняясь внутренним указаниям. Это называют в мире психологии характером, установками, комплексами и так далее. Но Игорь знал. Это именно указания, а раз так, то кто-то их отдает. Все эти докапывальщики – все они винтики. Когда-то они были рождены свободными, они были рождены с уверенностью, что они могут пойти, куда угодно. В прерии или на Эверест. Они могут добиться чего угодно. Стать космонавтами или исследователями. Но все вокруг всполошились и стали рассказывать им про будущее, и они – поверили, а значит – подчинились. Они и сейчас подчиняются. Подчинение – это то, что отличает закоренелого докапывальщика от свободного человека.

Их взоры устремлены в сторону Игоря. Хотя тот и не считает себя уникумом, революционером или ясновидящим. Он бы с большим удовольствием стал таким, как все, и забыл про все эти докапывательные игры к чертовой матери. Но этого не происходит, а тактика докапывания становится все более жесткой. И что же тогда пролегает красной нитью между миром без докапывальщиков и миром с оными?

Верно. Он начал читать.

После того, как он провел тысячи часов в состоянии отключения от реальности, он начал догадываться, что не такая уж эта реальность – реальность. Другими словами, человек по определению не может провести часов шесть-восемь в подвешенном состоянии и даже не заметить, куда ушли эти часы и что в это время происходило. Подобное случается, когда мы спим, и люди привыкли списывать это регулярное состояние на человеческую природу, потому что так – у всех. Да никто даже и не думает об этом, по правде говоря. Но Игорь думал. Он все больше и больше начинал различать. Он вдруг обнаружил, что многие люди не выходят из этого транса никогда. Они продолжают жить в нем, возможно, после первой же прочитанной книги. Они никогда не просыпаются. Они никогда целиком не возвращаются в реальность.

Человечество для Игоря состояло, таким образом, их двух лагерей. Один, более многочисленный, – это те самые сонные люди, которые запутались в образах, навеянных им книгами. Другие – докапывальщики. Были еще «чужие люди», но с этими Игорь не торопился выносить суждение, он еще сам для себя не определил, что это за люди такие и не плод ли это его фантазии.

Быть может, вскоре он начнет различать больше. Быть может, «чужие люди» – и есть Каба?..

Глава 7. В школе – 1.

Систему он не догнал изначально, и система ответила ему своим безграничным презрением.