Кабахи

Все собрание вместе с президиумом шумело:

— Довольно! Будем голосовать!

— Голосовать! Голосовать!

— Приступайте к голосованию!

— Зачем голосовать — пусть прямо садится Тедо председателем!

— Ну, Тедо, принимай печать!

— И ключи от кабинета.

— Твоя теперь новая «Волга»!

— Ох и рассядется он в этой самой «Волге»!

— Небось и здороваться с нами перестанет!

— Ничего, пусть пойдет ему впрок.

— Теперь его очередь!

— Помолчите, люди! Слушайте!

— Ну и Надувной! Вон как беднягу Нико отделал!

— Поддай жару, Шакрия!

— Хо-хо-хо, вот говорит! Послушайте, что он сказал!

— Язык что у деда, что у внука — крапива!

— Так его! Сдирай с Нико шкуру!

Секретарь райкома встал и сделал знак Шакрии, чтобы тот кончил. Потом обратился к собранию:

— Довольно прений. Все ясно. Тут были выдвинуты три основные кандидатуры: во-первых, вашего нынешнего председателя Нико Балиашвили…

— Не надо!

— Не желаем!

— Не хотим Нико!

— Во-вторых, Иосифа Вардуашвили, и, в-третьих, Тедо Нартиашвили. Сейчас мы проголосуем за каждого из них, сосчитаем голоса и завершим дело.

— Голосуйте! За Тедо голосуйте!

— Пусть будет Тедо, больше никого не желаем!

— Дайте нам Тедо!

— Никого, кроме Тедо, нам не нужно!

Вдруг Шавлего встал и поднял руку.

— Я хотел бы сказать несколько слов.

Секретарь райкома сделал вид, что не заметил его, так же как председатель собрания.

Тогда он вышел вперед и встал перед столом президиума.

— Дайте мне слово. Я отниму у вас всего несколько минут.

Луарсаб оглядел его с явным неудовольствием с головы до ног. Потом отвел взгляд и кивнул председательствующему:

— Приступайте к голосованию.

— Я член этого колхоза и имею право выступить на собрании так же, как любой другой.

— Где вы были до сих пор, товарищ? Мы уже закрыли прения. Давайте ставьте кандидатуры на голосование.

— Кто за то, чтобы Нико Балиашвили…

Шавлего одним быстрым движением вскочил на помост и встал перед столом президиума лицом к собранию, закрыв собой председателя.

— Чалиспирцы! Я хочу сказать вам несколько слов! — Голос его, низкий, громкий, гулко разнесся над рядами.

В первых рядах сразу затихли разговоры; потом тишина распространилась дальше в глубину, — казалось, волна, прокатившаяся по собранию, замерла где-то вдалеке.

— Не мешайте нам, товарищ!

— Чалиспирцы! Даете вы мне право выступить или нет?

— Вы хотите непременно сорвать нам собрание, товарищ? А вам известно, что за это…

— Дайте ему слово!

— Пусть говорит!

— Имеет право! Пусть выскажется!

Шавлего сложил ящики, изображающие трибуну, на пустой стул.

— Вы, товарищ…

— Это наш колхозник, не мешайте ему…

— Что вы ему рот затыкаете, пусть говорит!

— Чалиспирцы! Я хочу сделать вам упрек: во-первых, в торопливости, а во-вторых, в необдуманности. Особенно в необдуманности. Не спрашиваю, интересно ли вам мое мнение, но хочу его высказать.

— Говори, говори, как же не интересно!

— Конечно, интересно!

— Ну, так слушайте. Вы меня знаете. Думаю, все знаете — одни больше, другие меньше. И знаете, что раз дело касается благополучия нашего села, у меня хватит смелости сказать в лицо кому угодно то, что я думаю и считаю правильным.

— Смелости у тебя хватит!

— Мне бы столько, сколько ее у тебя!

— Слушайте же. Еще в детстве учил меня дедушка: когда двое разговаривают, третьим не встревай. Но сегодня вы заставили меня позабыть эту мудрость. Разума у вас достаточно, но осмотрительности не хватает, действуете второпях, в дело не вникаете. Знайте: не всякий полосатый зверь — тигр. Из названных здесь кандидатов на должность председателя колхоза я отдал бы предпочтение четверым: Иосифу, Сико, Сабе и моему дедушке Годердзи… Слушайте, слушайте. Вы дали мне слово, и я заставлю вас меня выслушать! Ни один из этих четырех человек, если вдуматься, для председательского поста не подходит. Почему? Сейчас скажу. Руководитель колхоза в первую очередь должен быть хорошим организатором. Во-вторых, он должен так же забывать о себе ради общего дела, как покойный Реваз. Третье: он должен хорошо знать каждого человека в своем колхозе, у кого какие силы и возможности, только тогда он сможет правильно распределять работу. И наконец, четвертое, и самое главное: он должен уметь вселять веру в людей. Вот это — четыре ножки кресла, на котором приходится сидеть председателю. Остальное — пятое, шестое, седьмое и так далее, — ясно вам самим, я не буду все это перечислять.

— Ты скажи нам, почему эти не годятся?

— Об этих четверых скажи.