Кабахи

В небольшой комнате, которая служила читальней, Махаре и Нодар играли в шахматы. Судьей был Отар — он устроился рядом, во главе стола, и рассеянно наблюдал за игрой.

Длинный стол был завален газетами и журналами. Единственный читатель сидел, уткнувшись в «Нианги», и время от времени закатывался тихим смехом.

В противоположном конце стола заведующая читальней сидела над развернутой газетой, навалившись грудью на сложенные, оголенные до плеч, полные руки. Все внимание ее было поглощено чтением, красивые губы беззвучно шевелились, пышная белая грудь мерно вздымалась в глубоком вырезе платья.

Нодар переставил угловую пешку со второго поля на четвертое, оголив при этом правый фланг и лишив защиты черного слона.

Махаре немедленно воспользовался оплошностью противника. Белый конь перешел в наступление, взял слона и объявил шах королю черных, одновременно угрожая их ладье.

Нодар передвинул пешку обратно, на старое место, и попросил Махаре вернуть ему слона.

Махаре заупрямился:

— Мы же условились не возвращать ходов. Уговор дороже денег.

— Однако я вернул тебе один раз фигуру.

— Ты мне? — изумился Махаре. — Когда это было? Ничего ты мне не возвращал.

— Нет, вернул.

— Нет, не возвращал.

— Давай спросим Отара. Отар, вернул я Махаре фигуру или нет?

— Говорю, не возвращал, Ладно, спрашивай Отара.

— Отар, разве я не вернул ему только что фигуру? Слушай, да ты спишь, что ли? — И Нодар легонько подтолкнул замечтавшегося товарища.

— А? Что? — встрепенулся Отар.

— Разве я не вернул Махаре фигуру?

— Фигуру? Какую фигуру?

— Коня. Разве я не убил коня и не поставил его обратно на доску?

— Коня, говоришь? Когда это?

— Как только он попросил.

— Он попросил и ты вернул фигуру?

— Ну да, ты же видел!

— Вернул коня?

Нодар рассердился, вскинул голову, и взгляд его упал на противоположный конец стола. Глаза его вдруг сузились, словно от яркого света, он затих и с минуту не мог оторвать взгляд от беломраморных рук и жемчужно-розовой шеи. Ему сразу стало понятно, что «неподкупный» арбитр не заметил ни как взяли фигуру, ни как ее вернули.

Нодар что-то буркнул в сердцах и, взмахнув рукой, опрокинул шахматную доску.

Фигуры со стуком рассыпались по столу.

Заведующая читальней досадливо подняла брови и поморщилась.

— Вот почему я не хочу, чтобы выносили шахматы и нарды во двор. Один комплект вы уже разбазарили — теперь очередь за вторым.

Она встала, перевернула опрокинутую доску, собрала в нее рассыпанные фигуры и заложила шахматы на книжный шкаф.

Махаре повернулся в Нодару и увидел в дверях Шакрию и Coco.

Шакрия медленно обвел взглядом комнату.

— Где остальные ребята?

Нодар молчал.

Махаре пожал плечами.

— Наверно, на мосту, — ответил Отар.

— Хотите посмеяться всласть? — спросил товарищей Шакрия.

Махаре насторожился.

— Если так, то давайте за мной!

Шакрия повернулся и бросился бежать. Ребята кинулись следом за ним.

Отар еле выволок ноги на двор, а глаза оставил в читальне…

На перилах моста сидели Шалва и Дата.

— Где Муртаз? — спросил Coco.

— Муртаз был нынче в поле на жатве. Изволил малость утомиться.

— А Фируза?

— Фируза уехал с Валерианом Серго в Шуамту. Там сегодня у них пир горой.

— Какой он им собутыльник? — удивился Шакрия.

— Будет на свирели играть, услаждать слух почтенной компании.

— Ну ладно, обойдемся. Пошли!

— Куда ты нас приглашаешь? — поинтересовался Нодар.

— Увидите.

Приятели миновали старую часть села, вышли на окраину, пересекли заросшее кустарником поле Клортиани и остановились под дубом, на краю кукурузного поля.

— Который час? — спросил Шакрия.

— Двенадцатый пошел.

— Пожалуй, пора.

— Говори уж, что ты затеваешь? Для чего этот толстенный кнут?

— Ребята, а что, если бы этот ручей да нам на всю ночь? Пожалуй, всем хватит на поливку. Вон сколько в нем воды!

— Хватит-то хватит, да кто нас до него допустит?

— Что это тебе, Надувной, приспичило поливать? Когда это было, чтобы ты о доме да о хозяйстве заботился?

— Мать пристала, житья не дает: огород, дескать, сохнет.

— Огород не огород, а в виноградник я бы охотно воду пустил.

— Не тужите, ребята, я такую штуку устрою, что Миха навсегда потеряет охоту соваться сюда по ночам. А потом кто-нибудь из наших возьмется воду стеречь.

Шакрия опоясался толстым, сплетенным из ремней кнутом и приладил его на себе так, чтобы конец с длинной кистью свисал сзади наподобие хвоста.

— Теперь я разденусь, а вы меня вымажьте грязью.

Тут приятели догадались, в чем дело, и покатились со смеху.

— Только вы, ребята, попрячьтесь в разных местах — и в кукурузе, и за ручьем. Кто-нибудь пусть влезет на дерево. А когда я выскочу из кукурузы, вы улюлюкайте, вопите и хохочите. Только сначала перекройте ручей, чтобы Миха поднялся сюда посмотреть, в чем дело.

Было тихо. Только пиликанье кузнечиков нарушало ночное безмолвие. Время от времени в ручье начинали квакать хором лягушки, но вскоре смолкали, и вновь воцарялась тишина.

Чуть слышно, неумолчно шепталась высокая кукуруза.

Изредка гукал филин где-то у башни, в верховье ручья.

Прошло немало времени, прежде чем ребята услышали знакомый голос Миха.

— Ах, мерзавец, собачий сын! Погоди, дай до тебя добраться, кто бы ты там ни был…