Кабахи

— Пока что это я ему чем-то не угодил. Слыхали, какая слава была когда-то у Чалиспири? Такой молодежи, как у нас, нигде не было, — не только в нашем, но и в других районах. Ну ладно, скажем, те люди ушли, и многие не вернулись. Но разве мы, теперешние, хуже прежних? И мы бы себя показали, да только развернуться не дают. А почему? Какого дьявола дядя Нико нас так боится? За председательское место мы с ним драться не собираемся, мы только хотим ни от кого не отставать, быть со всеми наравне. Почему курдгелаурские должны обыгрывать нас в футбол? Чем они лучше нас? Или хотя бы ребята из Шромы…

— Чем они лучше, спрашиваешь? Тем, что у них умные руководители, которые во всем помогают молодежи и создают ей условия. Курдгелаурский председатель даже тренера для своих ребят взял, — сказал подошедший тем временем Coco. Опершись на мотыгу, он переводил дух.

Эрмана бросил свою мотыгу на землю и сел на ее рукоятку.

— Давайте закурим.

— Можно и закурить.

— А наш, вместо того чтобы нам помочь, во всем нас стесняет. Мы Подлески расчистили, а он загнал туда плуг и все распахал, чтобы мы в мяч не играли!

— Да что Подлески, а ваше поле Напетвари? Свез туда всякую рухлядь и строит гараж.

— Эх, сколько нашего труда пропало зря!

— О себе уж я не говорю — вот, человек из города приехал, чтобы отдохнуть, а мы его тут замучили!

Шавлего положил две мотыги — свою и Муртаза — одну на другую, концами в разные стороны, и сел на образовавшуюся скамейку.

— Садись рядом, Муртаз. Вы не огорчайтесь, ребята. Не напрасно мы поработали и пролили пот, ничего не пропадет даром. Кто сказал, что мы трудились зря? Завтра же скажу в конторе, чтобы оформили книжки для каждого из вас, и первые трудодни запишем за расчистку места для гаража и за вырубку кустарника в Подлесках.

Ребята навострили уши. Тем временем подошли остальные и расселись на корточках вокруг Шавлего.

— Кто нам эти трудодни запишет?

— Я, ваш звеньевой.

Ребята изумились.

— Не верите?

— А что скажет председатель?

— Мне до этого нет дела. Слово Шавлего твердо. Говорю вам — запишу трудодни, значит, так и будет.

Парни переглянулись.

— Этак у нас немалая выработка получится.

— Верно, немалая. И прополку питомника туда же прибавьте.

— Ну, скажем, прибавили. Все равно в конце года придутся на каждого пустяки. Дело не в количестве трудодней, а в урожае. Щедрый урожай — много получишь, скудный — ничего не достанется. Дай-ка мне огоньку. — Джимшер покрутил сигарету и растянулся на разрыхленной земле.

— Верно, ребята, но ведь если не спрясть нитку, не свяжутся и носки! Вот уже подрастают прошлогодние саженцы лоз, через два года снимем с них урожай. Есть ведь и двухлетние — те через год дадут виноград. А с трехлетних уже в этом году будем собирать. Так понемногу и придет изобилие. На каждый следующий год запланировано больше, чем на предыдущий. Сразу, по волшебству, богатство с неба не свалится.

— Но ведь у нас не одни только лозы, Шавлего. Все остальное тоже требует ухода и присмотра.

— Что ж, на то мы и здесь, Нодар.

— За пшеницей присмотрим, за кукурузой присмотрим, за землей будем ухаживать, а что сделаешь с небом, с облаками, с солнцем? Они-то не в нашей власти! Видишь, как земля затвердела, даже кукуруза пересохнуть может. Сегодня землю солнце палит, а завтра, глядишь, ударит град, и все под ним поляжет…

— Замолчи, не накликай беды, а то не уйдешь от меня живым.

— Тут спорить и пререкаться не о чем, ребята. Нет на свете ничего такого, с чем бы не справились человеческий разум и рука человека. Все устроится, если мы стараний не пожалеем.

— Вон, не пожалели стараний, проложили по скале широченную дорогу, а земля, подготовленная для стадиона, попала в чужие руки.

— Колхоз — не чужие руки, Махаре. Зато к колхозным полям прибавилось пять гектаров посевной земли.

— Знаешь что, Эрмана? Ежели ты с нами — по-нашему и чирикай. Если уж это место было не про нас, так пусть бы там разрастались себе на здоровье эти самые кусты. Чем они мне мешали? Наоборот, бывало, нет-нет да поднимемся туда собрать ежевики или диких слив.

Шакрия сдвинул брови:

— Как ты рассуждаешь, Coco? Ну прямо Иа Джавахашвили: «Если моего осла не будет, пусть трава на горе Пкримзиса вовсе не растет». — Он вдруг испуганно оглянулся и прикрыл рот рукой.

Парни захихикали:

— Не бойся, видно, Элико не слышала.

— Чтоб мне не забыть, ребята, — за эту дорогу вам особо причитаются трудодни, надо и их тоже записать за вами.

— Этак много наберется.

— Ничего не выйдет. Дядя Нико на столько не расщедрится.

— Об этом спорить излишне. Я сказал — сделаю, значит, так и будет. А теперь ты вот что мне скажи: как у вас дело со стенгазетой?

Шакрия глянул в сторону девушек, хлопотавших над саженцами, и задержался с ответом.

— Ты понял, какая у нас должна быть газета? Не зря же мы ее назвали «Шампур», — продолжал Шавлего.

— Все понял и надеюсь, мы сразу взденем на этот наш вертел немало дичи. Но главное — это рисунки.

— Может, у вас еще нет материала?

— За материалом дело не станет. Камня, песка и известки тут не требуется, а тем мы придумали пропасть, только художника еще не сумели уломать.

— Почему?