Кабала

— Я? Минутку, дай подумать. Риск, за который лично я несу ответственность, только один: если после получения денег наш чиновник из Белого дома помрет или будет схвачен милицией за взятку… Все!

«Что еще, что еще, что еще?» — лихорадочно искал подводные камни Ефимкин. Но в голову ничего не приходило, кроме одного страшного варианта: «А что если Михаил возьмет деньги и исчезнет?» Этот сценарий был настолько убийственным, что Леонид Иванович даже боялся о нем думать.

— Если у тебя ко мне вопросов нет, я поехал. Бизнес зовет, он требует перемещаться, иначе добыть хлеб насущный невозможно. Значит, если до пятнадцати часов завтрашнего дня не подготовишь семь миллионов плюс мой гонорар, твое назначение откладывается на неопределенное время. — Картузов встал и протянул ему руку. — Звони до намеченного срока или прощай!

— Говоришь, самолет можно взять во Внукове? Я так мечтаю получить эту должность, — после некоторой паузы задумчиво начал было Ефимкин.

Но Михаил Александрович уже шагал к выходу.

«Как быть, что делать? Так неожиданно, так быстро игра с судьбой набрала сумасшедшие скорости. Это не браконьеров мздой обкладывать, не предприятия силой отнимать, не за лицензии деньги требовать. Здесь думать необходимо, и не просто так, а невероятной интуицией обладать, быть посвященным в самые изощренные приемы надувательства, иметь развитый инстинкт самосохранения. А есть ли во мне все эти качества, эти способности? Соответствуют ли они моим амбициям? С кем посоветоваться? Голова идет кругом. Я хочу получить высокую должность, и это азартное желание лишает меня способности разложить все по полочкам, явственно представить возможные риски. Страстная тяга к перемене собственного статуса, культ богатства, укоренившийся в сознании, подавляет во мне чувство реальности. Плюнуть на все, сжать зубы, вернуться в Кан, смириться с не очень привлекательным положением провинциального богатея, кутить, охотиться, участвовать в банальных интригах местного бомонда, затыкать кляпом рот обличителям и завистникам и при этом давить в себе любые ростки возмущения, чтобы разом не потерять свои активы. Власть ненавидит протестных типов. Впрочем, этими вопросами я меньше всего озабочен. Не в характере сибиряка интересоваться политикой. Или… или рискнуть, и, если Бог поможет, занять высокое положение в держрезерве, вернуть вложенное, энергично пополнять личный капитал и подниматься по карьерной лестнице? А риск с Картузовым? Что — все риск да риск! В России повсеместно риски, никому не суждено предугадать, когда и где кирпич упадет на голову. Так что же делать? Может, искать другой канал для лоббирования? Кого бы я ни нашел, кого бы ни подключил к моему проекту — Картузова, Зябухина, Прищепкина, любого другого агента, — всегда встанет вопрос доверия. В любом варианте необходимо давать деньги посреднику вперед, для дальнейшей передачи могущественному лицу или лицам, принимающим желанное для меня решение. У нас в стране деньги всегда требуют вперед. Куда они идут дальше, можно только догадываться. В эйфории переезда в Москву я об этом и не подумал, такой вопрос встал передо мной лишь теперь. Сейчас вроде об этом даже поздновато размышлять. Дом снял, автомобили купил, персонал нанял, за ужин надо еще платить… Давай рискнем, Леонид Иванович. Картузов — вроде не аферюга, если он своей телке, глазом не моргнув, миллион долларов отстегнул. Вряд ли он заинтересован в том, чтобы меня кинуть. Потом у нас большие совместные проекты. Он везде в доле. Волков бояться — в лес не ходить. Решил! Решил, и точка! Рассчитаюсь и направлюсь во Внуково. Чувствую, что судьба ко мне благосклонна. Должность в держрезерве чрезвычайно привлекает меня, внутренний голос неотступно шепчет: “Именно здесь ты заработаешь огромное состояние. Здесь! Здесь! Здесь!”»

Он сторговался слетать в Красноярск и обратно за восемьдесят пять тысяч долларов. Когда узнали, что он платит наличными, не требует счет-фактуры, то сбросили с цены услуги сумму НДС. Такая экономия на короткое время порадовала Леонида Ивановича, но, отсчитав семьдесят тысяч, он опять впал в мрачные размышления и садился в самолет с тяжелым сердцем. «Жуткое состояние — отрывать от себя семь миллионов долларов. Вот если бы я направлялся забирать такую сумму или даже похожую, но меньшую, то летел бы, конечно, с превеликим удовольствием. Ох, когда наступит это замечательное время? Разве может быть что-либо более величественное, чем восторги по поводу роста собственного банковского счета? Как угадать наступление этого звездного часа? Когда привычные цифры, встречающие повсюду, скроют тайну несметности зеленых купюр? Один миллиард долларов — это один миллион килограммов однодолларовых купюр! Или одна тысяча тонн денег, или двадцать железнодорожных вагонов, плотно набитых ассигнациями. Ох-ох-ох! Какие бесконечные, чудесные цифры! Мне необходима эта должность, а потом более высокие кресла в вертикали власти. Без них я, упрямый идеалист и собиратель денежных знаков, не жилец!»