Кабала

— А если Он не тот, и не этот, и никакой вообще, то как мы все или я один должны стремиться стать такими же, как Он? — страстно продолжал очкарик. — Не тем, не этим и никаким вообще? Таким я могу стать лишь после полного истления, когда даже кости превратятся в земную пыль. В этом случае мои размышления наталкиваются на жуткий вывод: Он — это истлевшие мы. Может, поэтому нам никак не удается превозмочь смерть? Через нее мы становимся Им? Чем больше нас умирает, тем мощнее Он сам. Только в смерти мы становимся такими совершенными, как Он? Когда священные тексты призывают стать таким, как Он, нас предупреждают, чтобы мы сохранили в себе смертность, иначе Он не сможет быть совершенным, потому что Его совершенство создается массивом человеческого материала. Тогда получается, что Он не жизнь, а смерть! Создавая нас, Он по крупицам, по крохам, способен собирать серое вещество, чтобы обогащать и совершенствовать самого Себя. Выходит, что Господь существует со знаком минус… Получается, что наш незначительный разум, консолидируясь, совершенствует Его. Можно без греха считать, что мы есть материал, из которого лепится внеземная сила. Он создал нас как фабрику по выращиванию интеллекта. Из русских Он совершенствовал себя Гоголем, Достоевским, Чайковским, Толстым, Кандинским. Из немцев Он взял Канта, Бетховена, Шопенгауэра, Ницше, из французов отобрал Декарта, Сен-Симона, Гюго, Пруста, из итальянцев — Микеланджело, Леонардо да Винчи, Верди, Вивальди, Мариконе и так далее и так далее. Из миллиардов и миллиардов людей, то бишь из собственной цветочницы, Он берет несколько сотен ярчайших луковиц и продолжает собственное совершенствование. Конечно, можно услышать довольно глупый упрек: что-де можно взять у мертвого человека? Ха-ха! Он берет купаж спермы той конкретной луковицы, из которой произрастает гений, и имплантирует в Себя! Ведь она есть фабричный мутационный продукт, и тайну ее химической составляющей Он без особого труда способен обнаружить. Зачем же иначе Ему понадобилось производство человека? Цель-то какая? Создать Себе подобных? Но для чего? Если Он все! Чушь, чушь! А мотив должен быть! Да-да, именно так! Могу предположить, что мотивом явилась тяга Его к собственному совершенствованию. Если все имеет тенденцию к качественному росту, то и Он должен развиваться по восходящей. Ведь вся Вселенная постоянно растет, усложняет свою суть и формы, если мы все в Нем, то и Он должен быть в нас всех. Но если Он в нас всех, а это, кажется, бесспорно, то Он должен быть и в маковой головке, в том самом опийном молочке, без которого ты не можешь жить. А если это так, в чем не приходится сомневаться, то твои фантазии воспаленного кукнаром разума тоже работают на Его развитие. Конечно, едва заметное, с трудом определяемое, почти неуловимое, но каким-то самым мельчайшим, тайным пунктиком влияющее на Него или интересующее Его. Уверен, что все это именно так!

Профессор закончил свою метафизическую тираду словами:

— Впрочем, чувствую, этот вопрос тебя нисколько не интересует. А напрасно. В нем заложен секрет жизни человеческой. Я прощаюсь, но не надолго. Хочу подготовить тебя к чрезвычайно важной миссии. Ее результатом будет фантастическое усиление национального этноса. — Он умолк, словно задумавшись, а потом быстро исчез.

«А верующие говорят, что человек совершенствуется по милости Божией через жизнь и благодаря жизни, — с волнением подумал я. — Смерть можно рассматривать как продолжение существования в новой форме. Может, именно поэтому в пасхальном песнопении сказано: “Смертию смерть поправ”. Они верят, что грядет всеобщее воскресение мертвых. Только меня это предположение абсолютно не волнует. Но для чего профессор выбрал эту тему? Да-да, для чего? Для стойкости моих опийных пристрастий? Не только мне самому интересно такое состояние, но оно интересует и его. Или я лишь разговариваю с самим собой и ловлю всякий повод для пущей убежденности, что мое влечение к маковой головке не болезненная напасть чудака-одиночки, отщепенца, а мельчайшая частичка глобального развития Вселенной?»