Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Правильная мысль! Лично я, как Роман Полпольский, её всячески поддерживаю! — сумел-таки вновь закрыть скользкую тему ведущий. — Коротко подведу итог вопроса для радиослушателей, а то он каким-то… Объёмным вышел, размазанным. Вы — юные романтики, которые хотите изменить мир. И то, что у вас может получиться, поняли после встречи с вашим главным романтиком — Хуаном.

— Поняли, что может выйдет, может не выйдет, но попытаться в любом случае стоит, — поправил его Карен. Кивок в ответ.

— После чего вы это и сделали, попытались, поставив не на привычный звук, а на музыку, с которой никто не заподозрит вас в том, что вы — политические конъюнктурщики. На то, что было написано века назад. Всё верно?

— Ты нас осуждаешь? — задал прямой вопрос Хан, ибо в глазах ведущего и в голосе читалась неприкрытая ирония. — Что мы романтики и хотим изменить мир?

Огонь иронии в глазах Ромы тут же потух.

— Наверное, нет. Просто я старше вас, больше прожил и опытнее. И тоже считаю, что маленькие люди не могут в одиночку что-то перевернуть. Но я — это я, я не носитель истины последней инстанции. — Новая ирония и блеск в глазах, но уже совсем иная. Знает о поддержке нашей группы «сверху» куда больше, но это знание, выданное в эфир, отрицательно повлияет на рейтинг. — Карен сказал, даже если у вас не получится, вы имеете право попробовать — вот с этим, пожалуй, согласится любой радиослушатель. Нельзя осуждать людей, МОЛОДЫХ людей, за то, что они романтики, а мы в эфире «Радио Романтика»! И я прошу спеть что-нибудь… Из англоязычного репертуара. — Снова выкрутился. Опытный чёрт, этот Рома! — Мы люди русскоязычные, от столицы далеко, и не все в Секторе эти ваши вещи слышали.

— Вань? — Это Карен мне, по поводу песни.

Думал я не долго, так как подозревал, что будет и этот момент. Что нас попросят спеть рок-н-ролла. Тут вообще-то Нострадамусом быть не надо такое просчитать. И попросил ребят дать выбрать англоязычное мне, так как знаю язык, а потому лучше «шарю», что подойдёт согласно моменту.

— Сейчас мы споём песню, которая называется «Дитя времени», — улыбнулся я камерам. — Я не побоюсь этих слов, но именно она стала камешком, благодаря которому появился снежный ком под названием «Крылья ветра». Диск с этой песней мне подарил очень хороший человек, из фанатов рок-н-ролла, и с этого момента началось моё повальное увлечение этим жанром, а после и его русскоязычным аналогом. Мистер Смит, если вы меня слышите, огромный вам привет! — Помахал камере, которая со стороны лица. — Про виски помню, и в гости как-нибудь обязательно зайду. Как разгребусь немного и разбогатею.

Кивок Фудзи, и после его «раз, раз, раз-два-три» по тарелке, все дружно вступили. Ну, а после длинного-предлинного вступления, во время которого мы загипнотизировали сами себя, и основа:

Sweet child, in time
You'll see the line
The line that's drawn between the good and the bad
See the blind man shooting at the world
Bullets flying taking toll
If you've been bad,
Lord I bet you have
And you've not been hit by flying lead
You'd better close your eyes and bow your head
And wait for the ricochet

Карен выл, аки оперная дива. Ян Гиллан, буде жив, обзавидовался бы вусмерть. Хорошо, что наш басист и лидер берёт такие ноты.

Долго забивать эфир не хотелось, а песня эта длинная, но как-то сократить не получилось, и отыграли так, как репетировали и исполняли в Гаване и на вечеринках. Когда замолчали, в студии стояла тишина. Десять секунд. Пятнадцать.

— Реклама на «Радио Романтика», — произнёс, наконец, Рома, и пошла заставка.

— Пока реклама, нас снимают? — спросил Хан, показывая на ближнюю к себе камеру.

— Картинку да. Но звук нет, — ответил Полпольский, вытирая со лба пот. — Звук идёт тот, что и в эфир. Так и задумано. Пока поют спонсоры, можете говорить, что думаете.

— Да мы вроде ничего и не думаем, — расплылся в улыбке Карен. — Всё по плану. А что откровенно получается — так даже лучше.

— Ну, и славненько. — Мы его успокоили. А успокоить чувака было нужно, так как он был на взводе.

— Сколько там нас смотрят? — понял я причину нервозности. Ибо Полпольский почти постоянно пялился одним глазом в планшетку, не видную нам и находящуюся вне зоны действия любой из камер.

— Миллион триста, — ответил он. Сухо ответил, как сжатая пружина.

— А на самом деле? — Я сурово прищурился.

Он мысленно махнул рукой и сдался:

— Два семьсот. Почти три миллиона. М-мать! — Ведущий коротко, но ёмко, впрочем почти цензурно выругался.

— А нафига подтасовываете? А как же рейтинг и реклама?

— Да за этот рейтинг!.. — Он подался вперёд, но услышал что-то в наушниках и замер. Затем произнёс:

— Вась, давай ещё рекламу. Следующий блок. Давай, я сказал!

Снова подался вперёд, но заговорил спокойнее.