Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Поймёшь тут, когда тебе четыре подруги независимо друг от друга скидывают записи с камер, как ты таскаешь Манзони на руках, и как она из твоей машины вылезает вся довольная с лифчиком в руках. Кстати, зачем он ей?

— Тебе не понять. — Я откинул одеяло и восторженно оглядел собственное богатство — грудь у Бэль была размера, который называется «самое то». Отнюдь не маленькая, но и не футбольные шары Паулы, которые, конечно, большие, и ты в них нефигово так утопаешь… Но так призывно колыхаться, как эти, они просто технически не способны. С сожалением встал, побежал умываться.

— И домового включи, чтоб позавтракать что-нибудь сообразил! — догнал голос в спину. На который я лишь ухмыльнулся.

Когда вылез из душа, она уже была внизу. Оделся, спустился. Ой как откровенно, хоть бы халатик нацепила!

— Он опять сделал кукурузную кашу! — Бельчонок кисло скривилась. — К шести утра. Зачем ты на так рано выставил? Куда убегать собрался? — Я пожал плечами — сегодня, вот Лёха позвонил. А мог кто-то ещё. Часа на два раньше. Голодным уходить? — Кстати, ещё горячая. Будешь?

— А есть выбор? — Я не сводил с её тела глаз. На ней была фирменная ночная, в которой кажется, что лучше б уж разделась, чем так одеваться. Мстит, зараза. С другой стороны, я после этой ночи ещё долго только смотреть смогу. Выпотрошила всего. Мстила за Ритку.

— Что за подруги? — присел я на диван с тарелкой в руке. Она разместилась в кресле напротив, закинув ногу за ногу.

— А зачем тебе? — коварная улыбка. — Найдёшь их и покараешь, что клинья между нами вбивают?

— Нет, просто интересно, кто именно ко мне из твоего окружения неравнодушен. Откуда ждать в случае малейшей промашки удара.

— Неважно. — Она абстрактно махнула рукой. — Пусть это будет для тебя тайной, загадкой. А вот что действительно интересно — пятым был мой бывший.

— Тот самый? — Я сжал тарелку так, что часть каши чуть не вылилось через край. Плохо, ни к чёрту самоконтроль. Бэль при виде такой реакции довольно улыбнулась — возликовала внутри. Мстя засчитана.

— Зачем ты про него говоришь? — хмыкнул я. — Хочешь, чтобы он стал твоим мёртвым бывшим? Это не очень хорошо. Убийство аристократа мне не простят, а потому и говорю, что это не очень хорошо. Ты желаешь мне зла.

— Нет, наоборот, хочу, чтобы ты был готов, что он ещё что-то выкинет, и не убивал его. — Кажется, она это произнесла вполне серьёзно. Вот оно как. Любимая женщина и невеста такие обо мне мысли думает, да ещё и интриги крутит. Ай да репутация у меня!

— Ладно, не буду, — махнул я рукой и принялся за еду.

— Сегодня к этой паршивке поедешь? Вчерашней?

Пожал плечами.

— Если позвонит. Если договорилась. Но трахать её не буду, пусть твои подруги и не надеются.

— Хуан, я ЗНАЮ, что ты не делал этого! — зло воскликнула вдруг она. — Но как мне смотреть в глаза им? Друзьям? Кого они видят во мне? Дешевку, которая не может добиться от парня, причём парня сильно из низов, банальной преданности? С моими внешними данными и статусом принцессы? Кто я теперь для них? Об меня только ленивый теперь ноги не вытрет!

— Кстати, это может помешать! — воскликнул я и чуть не подскочил с дивана. — Бельчонок, ты чудо! Мне могут не поверить, что я с Риткой серьёзно, и у нас всё сорвётся! Смотри, у меня есть ты, с данными и статусом, а ещё все «точно знают», что я трахаю дочку и племянницу императора Себастьяна. Это не говоря о Сильвии и Фрейе, но там скорее они охотницы, народ это должен понимать. Но Рита… — покачал головой. — После вас… Только закулиса под видом «большой любови»!

— Я ему об одном, а он всё о делах! — А вот Бэль подскочила, топнула ногой, поставила тарелку и зашагала взад-вперёд по кухне.

— Сядь! — бросил я. Вроде не повелительно, но как-то жёстко. Она не стала спорить, вернулась. — Бельчонок, я люблю тебя. МНЕ больше ничего не важно. Остальное суета. Если для тебя важна суета — разберись с этим. Надо помочь, подыграть — подыграю. Хорошо?

— Сволочь! Какая же ты сволочь! — искренне заломала она руки.

— Я тоже тебя люблю. — Я доел и поставил тарелку. — А теперь подойди. Не бойся, просто подойди, вот сюда встань.

Она заинтересованно хмыкнула. Подошла. Встала.

— А теперь бей мне сюда, — показал я себе под глаз. — Со всей дури бей, как только можешь. Твоя задача — поставить мне как можно более суровый фингал. Справишься?

Она усмехнулась — эта моя мысль её позабавила. Сильно позабавила, учитывая искорки в уголках глаз.

— Давай! Вложи всю злость и обиду на меня, что я такой беспонтовый, — продолжал раззадоривать я. — Не разделяю твоих ценностей! А значит заслужил, и плевать, что Риту не спал.

— Уговорил!

Хлёцк! — Я не понял, как, не успел заметить и что-то осознать, но голова моя отлетела на подушку дивана. Лицо же не сразу, не одномоментно, но начало наливаться болью.

— Спасибо, пупсик, что дал разрядиться! — Бэль была сама любезность. Кошмарная такая улыбочка ядовитой змеи. — Знаешь, а это успокаивает! Наверное, буду и дальше такие приёмы релаксации практиковать.

Как же она мне дорога!

* * *

По дороге хотелось материться.