Кабаны города Каннута

- А, вот это я понимаю, истинная правда. Только ты обычно не слишком счастливая бываешь. А тут смелая, уверенная.

- Не ври, - пробормотала польщенная девушка. - Просто выхода не оставалось. Ты, вот, когда нужно тоже меняешься. Рубашки нормальные надеваешь.

- Нравится? - Костяк плеснул в кружки еще темного пива.

У Даши еще от первой порции слегка кружилась голова. Но нужно же чуть-чуть расслабиться? Последние дни выдались жутко тяжелыми.

- Рубашка как рубашка, - девушка глотнула густую горьковато-сладкую жидкость. - Ты на человека стал похож.

- Я всегда так ходить не могу, - объяснил Костяк, хотя его об этом не спрашивали. - Мне работать нужно.

- Ох уж и работа у тебя, - вздохнула Даша. - Воришка несчастный.

- Может и несчастный. Ты-то когда на рынок сходишь и приоденешься по нормальному? Сколько можно нищету изображать? Деньги-то есть.

- Да, доктор благородство проявил, от платы отказался. Стыдно ему стало. Хоть и с опозданием.

- Ничего ему не стыдно, - ухмыльнулся Костяк. - Ему твоя хозяйка приглянулась. Он ей по правде помочь хотел.

- Ты-то откуда знаешь? Выдумываешь. Разве не я Дуллитла уговорила? - с неудовольствием пробурчала Даша.

- Ты-ты, не сомневайся. У сородича твоего времени не было. За ним и вправду следили. Я проверял. Когда ты его прижала, он рискнул задержаться. Но если руку, к примеру, мне резать нужно было бы, то вряд ли бы лекарь согласился. Что ни говори, а к красивой бабе мужчина жалости больше проявляет.

- Это Эле такая красивая? - с любопытством поинтересовалась Даша.

- А то. Все при ней. Лет десять назад она.... Ну, это уже неважно.

- Очень даже важно. Значит, ты тоже ради хозяйки суетился? Дон Жуан костлявый. Она тебе в матери годится.

- Это неважно, - мерзко заулыбался лохматый. - Вот то, что она меня отлупила - это да, это меня серьезно охлаждает.

- Кобель трусливый, - пробормотала Даша, допивая пиво.

- Слушай, Даша-Аша, а у вас там целуются? - прошептал Костяк.

Даша хихикнула:

- Ты что это? Опять начинаешь? Не буду я с тобой целоваться. С чего бы это вдруг?

- Да нет, зачем целоваться, - прошептал лохматый. - Ты меня просто научи. Я как-то совсем не умею.

- Вот еще. Пусть тебя шлюхи учат. В качестве премии за регулярные посещения.

- Скажешь тоже. Кто же со шлюхами целуется? - недоуменно дернул плечом Костяк.

- Ты что, совсем не умеешь? - удивилась Даша, пытаясь разглядеть в темноте лицо парня. - Врешь, наверное?

- Где мне учиться? На Пристанях? Или когда в чужие дома залазим?

- А ты не залазь, - заплетающимся языком посоветовала Даша. - Больше свободного времени для поцелуев будет. Ты же уже взрослый мальчик. Когда целуешься, главное правильно губы держать...

От лохматого пахло хорошо выделанной кожей и солнцем. Кожей пах, конечно, жилет, а не парень, но Даша разбиралась в столь мелких деталях уже не очень хорошо. Запах был приятный. От пива кружилась голова. И у губ был вкус темного пива. И совсем не нужно было лохматому учиться целоваться. Умел... Глаза Даши закрывались. Устала,... устала за долгий день. Руки у лохматого были осторожные, вкрадчивые. Ох, скотина он наглая. Неужели не понимает? Широкий порожек дома отдавал спине дневное тепло. Здесь всегда было удобно зелень мельчить для сушки. Руки и ноги налились тяжестью. Лохматый, догадливый и надежный, сейчас творил совсем лишнее. Даша пыталась прервать цепочку бесконечных поцелуев, но уж очень дыхания не хватало. Что же он делает, дурак?

- Ох!

Лохматый двигался мягко и одновременно тяжело. Губы его, то не отпускали рот Даши, то обжигали поцелуями щеку и шею. Пальцы девушки вцепились в мягкую кожу жилета. Отпихивать поздно. Вообще, уже все делать поздно. Тяжело под мужчиной, руки слабеют. Даше хотелось жалобно застонать, но губы были заняты поцелуями.

Лохматый содрогался как от боли. И обнимал до боли. Потом задышал как от боли, осторожно сполз рядом, завозился со штанами.

- Ты зачем? - пробормотала Даша, глядя вверх на звезды. Половину неба закрывала стена и крыша дома. На второй половине сверкал и раскачивался миллиард равнодушных звезд. - Ты зачем это сделал, лохматый?

- Ты же не возражала, - придушенно прошептал парень.

- Я же пьяная. Идиот. Воспользовался как... как... Животное.

- Я не пользовался, - упрямо прошептал лохматый.

- Дурак ты. Как все, - Даша заплакала. - Уходи.

Костяк засопел:

- Уйду. Сама ты.... Эх, разве поймешь вас, кровь благородную. Ты же сама.... А-а, ну тупой я, тупой...

Лохматый взлетел на забор и вмиг исчез.

Даша еще немного посидела на порожке, поплакала и пошла спать. Эле дышала ровно. Выздоровеет. От одеяла пахло сушеными грушами. Решетку с новой, порезанной для сушки, порцией Даша пристроила под крышей над самой койкой. Заворачиваясь в одеяло, девушка в последний раз всхлипнула, и прислушалась к себе - ничего особенно не болело. Предрассудки. Вот и стала женщиной. На пороге, как шалава последняя. Можно сказать, - под забором, - что там, до него два шага. Обидно, но завтра с утра за водой всё равно нужно идти. Встать пораньше...

***

Лохматый не приходил. Дня через четыре Эле поинтересовалась: