Кабаны

На мгновение собаки останавливаются, потом самые бесстрашные из них кидаются на него и вцепляются ему в уши, но он их всех отшвыривает от себя в разные стороны несколькими ударами рыла, которым он действует с необыкновенной быстротой. Одни из собак падают навзничь с распоротым брюхом, из которого вываливаются внутренности, у других оказываются переломленными у кого плечо, у кого нога, у третьих отодраны целые куски кожи. Раненные насмерть, несчастные собаки корчатся в ужасных судорогах; визг, жалобные стоны раздаются по лесу.

Кабан в дубовом лесу.

Но вот появляются охотники со свежими сворами, и в чаще кустов начинается невообразимая свалка. К лаю свор, рычащих, воющих и визжащих на все лады, к грозному рычанию разъяренного кабана примешивается треск обламываемых веток и громкая трескотня сорок, слетевшихся на шум и выражающих крайнее удивление по поводу происходящей свалки. И вот, наконец, кабан выходит из своей засады. Опьяненный запахом крови, он желает преследовать в свою очередь. Плохо придется тому из охотников, кто в этот момент растеряется или будет недостаточно меток: за свой промах он может поплатиться жизнью.

Находятся, между тем, такие храбрецы, которые прямо идут на этого зверя с одним охотничьим ножом в руке и ловко всаживают его в сердце животного. Обыкновенно охотник прячется в чаще кустов на дороге, по которой часто проходит кабан, и, выждав приближение зверя, всаживает ему из своей засады сразу несколько пуль.

Кабан — лучшая дичь европейских лесов. Вес некоторых из них достигает двухсот килограммов, а мясо его превосходно.

Кабан азиатский, являющийся родоначальником нашей свиньи, ничем не отличается от европейского кабана. Он так же зол, силен, смел, прожорлив, так же страшен для тех, кто столкнется с ним в чаще леса.

Как могла воспитаться из такого дикого животного наша домашняя свинья? Какими заботами, каким уходом удалось побороть все его злобные, хищные инстинкты? Вопрос, на который до сих пор нет ответа, как нет ответа на подобные же вопросы, относящиеся к собакам и быкам. Долгие века порабощенного состояния сильно изменили их.

Но, несмотря на все улучшения, которые произведены были в этой породе, наша свинья осталась до сих пор грубым животным, напоминающим многими своими чертами характер кабана. Как и он, свинья питается решительно всем, обладая совершенно исключительным, ненасытным аппетитом.

Свинья представляет собой настоящую фабрику сала, так как живет единственно для того, чтобы есть, переваривать съеденную пищу и жиреть. Прожорливость свиньи заставляет ее питаться всякими кухонными отбросами, помоями, тухлыми внутренностями дичи, рыбы, вонючей требухой. Эта ее способность довольствоваться самыми грязными, тухлыми отбросами причиняет громадное зло, так как, копаясь во всех нечистотах, свинья заражается иногда финной болезнью[1]. Не довольствуясь вареным картофелем, мучными болтушками, жолудями и другим подобным кормом, который накладывают в ее корыто, она постоянно роет рылом землю в поисках корней, червей, всевозможных личинок и гусениц. А наевшись, она ложится на бок и в сладкой дремоте переваривает принятую пищу, после чего отправляется на новые поиски. Такой аппетит представляет громадные неудобства для хозяйства, так как она все переворачивает вверх дном своим рылом. Для того, чтобы ее обезвредить в этом отношении, конец ее рыла прокалывают в двух местах и продергивают в эти отверстия проволоку, завязывая ее кольцом; когда свинья начинает копать землю, проволока причиняет ей боль и заставляет животное прекратить свое разрушительное занятие.

Свиньи совершенно не слушаются голоса, и когда их пускают в поле, для того чтобы они не могли пролезть через изгороди и испортить соседние поля, им надевают на шею деревянные треугольники.

Обжорство свиньи не имеет пределов. Этот аппетит превращает в нежное мясо и сало все те отбросы, которые не могли бы пленить никакое другое домашнее животное; ничего не стоящие помои перерабатываются организмом свиньи в ценные продукты, из которых изготовляют вкусные колбасы.