Каббала власти

Когда св. Павел и св. Пётр понесли свет Христа народам, главы Иерусалимской церкви — пришедшие к Христу иудеи — требовали обрезать новых адептов [155]

. Христианство и спасение через Христа предназначено только для иудеев, считали они. Впрочем, они были готовы обратить гоев в иудаизм, и затем — в веру Христову. Св. Пётр отказался от этого предложения, понимая, что немного найдётся желающих принять Христа через обрезание. Тогда главы церкви предложили компромисс: пусть новые христиане из гоев примут Семь заповедей сынов Ноя и обяжутся не есть идоложертвенное. Св. Пётр был готов принять это предложение, потому что он не понимал смысла этого обета, но св. Павел — первоклассный теолог — отказался, потому что понимал: приняв этот обет, новые христиане согласятся со своей ролью в иудейском космосе [156]

. Он не считал нужным есть идоложертвенное, но было важно сказать: «Мы можем, если хотим, и этот запрет нас ни к чему не обязывает».

В мире духа нет маленьких уступок. Цфатский каббалист Иосиф дела Рейна, заточил Сатану в магической пентаграмме и велел ему освободить душу Мессии, рассказывает средневековая иудейская легенда. Сатана согласился, но выдвинул одно маленькое, несущественное условие: путь Иосиф поставит ему свечку. Иосиф зажёг свечу Сатане, и этот акт почитания освободил черта. Тот схватил Иосифа и зашвырнул аж в самое Тивериаду, в тридцати километрах от Цфата.

Подобным же образом малые уступки евреям привели к капитуляции христианского мира. Христиане покорились не только евреям, но и их Духу. Всё началось с малых уступок: из школ и общественных мест были убраны кресты. Наше подсознание восприняло этот жест вежливости как доказательство победы еврейства. Несколько лет назад Конгресс США сделал следующий шаг и, выражая свою покорность евреям, сделал Семь заповедей федеральным законом [157]

. Казалось бы, несущественная мелочь: мы всё равно не едим идоложертвенное или отрезанные органы живого животного. Такая же несущественная, как свечка дела Рейна, и столь же губительная, как ошибка каббалиста.

Ещё более губительной была идея «двух заветов», принятая на Втором Ватиканском Соборе. Завет — это союз с Богом, который заключила определённая группа людей. Ветхий Завет — это союз Бога и избранного народа Израиля. Новый Завет — это союз Бога и Истинного Израиля, то есть церкви. Христианин может утверждать, что Новый Завет отличен от Ветхого, то есть Истинный Израиль духа заменил (и отменил) Ветхий Израиль плоти (как новый рубль заменил старый рубль), что и делали католики до Второго Ватиканского собора. С этой точки зрения, не принявшие Христа иудеи подобны вышедшему из обращения старому рублю. Христианин может следовать православной доктрине и утверждать, что есть только один Завет, и что Ветхий Завет идентичен Новому, как Советский Союз был по сути своей идентичен Российской Империи. Тогда отвергшие Христа иудеи оказываются вне этого единственного Завета, как отвергшие советскую власть эмигранты оказались вне России. Но христианин не может утверждать, что Ветхий Завет существует параллельно Новому, что старые рубли котируются наравне с новыми рублями, что есть Советский Союз, а есть и царская Россия. Если Ветхий Завет продолжает существовать отдельно и независимо от Нового, стало быть жертва Христова была лишена смысла.

Хуже того, христианская вера превращается в то, чего всегда хотели евреи: в веру для гоев. В ней же возникает новый первый класс: иудеи, принявшие Христа, члены двух заветов, и второй класс — гои, члены одного, низшего завета. Это уже ощущается и в католической, и в православной церкви, где растёт раздражение по поводу возвышения в иерархии крещёных евреев. Церковь должна привлекать иудеев и приводить их ко Христу, но одновременно ей следует жёстко отвергать претензии иудеев на то, что Ветхий Завет имеет силу и сегодня. Только при этом условии обращённые иудеи не смогут требовать себе особого статуса, и соответственно, не вызовут недовольства. Иначе церковь, самая мощная защита народов от еврейского натиска, будет покорена, и царственная дама из Страсбурга поменяется местами с Синагогой.