Кабинет диковин

– Не знаю. Мне пришлось спрятать платье, прежде чем я успела посмотреть.

– Ты полагаешь, что платье еще там?

Нора утвердительно кивнула.

– И как они намерены поступить со всем этим барахлом?

– Медэксперт забирает кости, а все остальное, как говорят копы, будет учтено и упаковано. Мне кажется, что они сделают все, чтобы потерять след вещей на каком-нибудь складе. Чем скорее они от них избавятся, тем меньше вероятность того, что территория будет объявлена имеющей археологический интерес. Я знаю, что строители иногда сознательно перекапывают всю площадку, чтобы археологам нечего было исследовать.

– Но это же незаконно. Разве они не должны останавливать строительство, если там обнаружено что-то важное?

– Но если все перерыто с самого начала, то как доказать существование чего-то археологически значимого? Строители каждый день уничтожают десятки подобных памятников.

Смитбек пробормотал несколько слов, призванных продемонстрировать его справедливое негодование столь безнравственными действиями строительных магнатов, и принялся за бифштекс. Он умирал от голода. Нигде в Америке не готовят бифштексы лучше, чем в «Кафе художников». Да и порции здесь приличного мужского размера, не идущие ни в какое сравнение с крошечными, слегка обрызганными соусом сооружениями в центре гигантской тарелки...

– Как ты думаешь, почему девушка зашила письмо в платье?

Смитбек оторвал глаза от тарелки, отпил из бокала красного вина, отрезал кусочек от божественного бифштекса и сказал:

– Любовное письмо, наверное.

– Чем больше я о нем думаю, тем более важным оно мне кажется. По меньшей мере оно может помочь нам узнать, кем были эти люди. Если одежда исчезнет, а тоннель перестанет существовать, нам этого никогда не выяснить. – Нора внимательно смотрела на журналиста, не притрагиваясь к еде. – Теперь я абсолютно уверена, что находка имеет археологическое значение, черт бы их всех побрал!

– Скорее всего, как ты сказала, там уже ничего не осталось.

– Рабочий день шел к концу, а я спрятала платье в глубине ниши.

– Они увезли его вместе со всеми остальными вещдоками.

– Не думаю. В дальней стене ниши было углубление. Туда я и затолкала платье. Они могли его и не заметить.

В глазах Норы загорелся огонек, который ему, увы, доводилось видеть и раньше.

– И не помышляй, Нора! – торопливо заявил он. – Стройка наверняка охраняется, а света там больше, чем на театральной сцене. Даже не думай об этом.

– Ты пойдешь со мной. Ночью. Я должна добыть это письмо.

– Перестань. Тебе даже неизвестно, письмо ли это. Может быть, там всего лишь квитанция из прачечной...

– Даже квитанция может послужить важным ключом.

– Нас там арестуют.

– За себя не ручаюсь, а тебя – точно нет.

– Как это?

– Я буду отвлекать охрану, пока ты будешь перелезать через забор. Твой вид не вызовет никакого подозрения. – По мере того как она говорила, огонек в ее глазах разгорался все ярче. – Да. Ты будешь одет как бездомный бродяга, который... ну, скажем... копается в мусоре. Если тебя поймают, то в худшем случае слегка намылят шею, а в лучшем – просто выбросят с площадки.

Идея Норы возмутила журналиста до глубины души.

– Я – бездомный бродяга?! Ни за что! Бродягой будешь ты.

– Нет, Билл, это не сработает. Я буду проституткой.

Вилка с последним кусочком бифштекса замерла у губ Смитбека.

Нора посмотрела на его изумленную физиономию и сказала:

– Ты закапал соусом всю грудь своего нового прекрасного итальянского костюма.

Глава 6

Слегка дрожа от холода, Нора выглянула из-за угла дома на Генри-стрит. Ночь выдалась прохладной, а ее мини-юбка и топик в обтяжку, мягко говоря, не очень согревали. И лишь толстый слой краски на лице придавал ей стойкости. Со стороны Чатам-сквер до нее доносился приглушенный шум уличного движения, а чуть впереди зловеще темнела громада Манхэттенского моста. Шел третий час ночи, и улицы Нижнего Ист-Сайда были пустынны.

– Ну и что же ты там увидела? – спросил стоящий за ее спиной Смитбек.

– Площадка хорошо освещена. Но охранник, как мне кажется, всего один.

– Что он делает?

– Сидит на стуле и читает книгу.

Смитбек недовольно поморщился. Его очень огорчила та легкость, с которой он смог превратиться в бездомного бродягу. На всегда элегантном журналисте был лоснящийся от времени длинный черный плащ. Под плащом скрывалась не первой свежести ковбойка. Грязные синие джинсы пришли на смену безукоризненно отутюженным брюкам, а ноги украшали изрядно разбитые кеды. Переодеться не составило труда, поскольку в стенном шкафу Смитбека хранилась порядочная коллекция старого тряпья. Дополняли общую картину несколько мазков сажи на физиономии, смазанные оливковым маслом волосы и несколько пластиковых пакетов с грязным бельем.

– Как он выглядит?

– Большой и ужасный.

– Перестань валять дурака, – сказал Смитбек.

Ему было вовсе не до шуток. Остановить в таком одеянии такси в районе Верхнего Вест-Сайда было невозможно, и им пришлось воспользоваться подземкой. Подвалить к Норе никто не пытался, но многие провожали парочку взглядами, явно не понимая, как дорогая девица по вызову оказалась в обществе опустившегося бродяги.