Кабинет фей

Для всех родов искусства, для всех литературных жанров Шарль Перро и его единомышленники находят во французской литературе Нового времени (но прежде всего в творчестве современников) образцы, не уступающие шедеврам древних, а иногда и превосходящие их. Есть только один жанр — эпопея, для которого нелегко найти достойные образцы в литературе современности, хотя Перро и не спешит в этом сознаваться. Действительно, отсутствие «своей» эпопеи начинает восприниматься как лакуна во французской литературе уже в эпоху Возрождения. Карл IX заказывает Ронсару поэму «Франсиада», которая остается незаконченной. Единственный пример национальной эпопеи во Франции — «Трагические поэмы» (Les Tragiques; 1616) Агриппы д’Обинье (1552–1630). Поэма в семи книгах повествует о бедствиях гражданской войны и завершается Страшным судом. Затем эпические поэмы, прежде всего с христианским или ветхозаветным сюжетом, появляются в середине Великого века, незадолго до начала «спора о древних и новых». Это поэма Жоржа де Скюдери (1601–1667) «Аларих, или Освобожденный Рим» (Alaric ou Rome vaincue; 1654), поэма Жана Шаплена (1596–1674) о Жанне д’Арк «Девственница, или Освобожденная Франция» (La Pucelle, ou la France délivrée; 1656) и поэма Демаре о крещении франков «Хлодвиг» (Clovis ou la France chrétienne; 1657). Сюда же относятся и две позднейшие поэмы Демаре из ветхозаветной истории: «Эсфирь» (Esther; 1670) и «Авраам» (Abraham, ou la Vie parfaite; 1680). Все эти поэмы, особенно первые две, были осмеяны критиками и не имели успеха у читателей. Тем не менее в посвященной поэзии третьей книге «Параллели…» Шарль Перро защищает поэмы Скюдери, Шаплена и Демаре, а заодно ополчается на недостаток вкуса и нравственности в поэмах Гомера, признавая при этом, что, родись Гомер в более просвещенную эпоху (под который приходится понимать не что иное, как Великий век), он писал бы иначе.

Если для Перро и «новых» Священная История и жития святых — единственно уместный материал для эпопеи, то для Буало и «древних», напротив, подобный сюжет недопустимо облекать в форму художественного вымысла. В «Поэтическом искусстве» Буало пишет об авторах новых христианских поэм:

Им, видно, невдомек, что таинства Христовы
Чуждаются прикрас и вымысла пустого.

(Буало 1957: 85)

Но Перро не ограничивается жанром поэмы: он пытается приравнять к древней эпопее романы Мадлен де Скюдери. Вот отрывок из «Параллели древних и новых», где, невзирая на удивление Председателя, отстаивающего позицию «древних», Аббат (т. е., по существу, сам Шарль Перро) настаивает на возможности сопоставления древней эпопеи с новым романом; сопоставление, по его мнению, в пользу последних:

Председатель. Предположим, я согласился бы признать романы эпическими поэмами. Вы думаете, что много выиграли бы от этого?

Аббат. Конечно, поскольку наши романы, такие, как «Астрея», в которой больше выдумки, чем в «Илиаде», — «Клеопатра», «Кир», «Клелия» и некоторые другие, — не только лишены всех недостатков, отмеченных мною в сочинениях древних поэтов, но обладают, также, как и наши стихотворные поэмы, бессчетным множеством совершенно новых красот.

(СДН 1985: 190–191)

В отличие от христианских поэм середины века, галантные романы изображают события дохристианских времен, не имеющие отношения к Священной Истории, и если в них фигурируют высшие силы, то именуются они не иначе, как «боги» — Единый Господь не может упоминаться в тексте, полном вымысла. Заметим, что это же будет характерно и для сказок конца века.

«Клелия» Скюдери, как и «Астрея» д’Юрфе, которые впоследствии будут безоговорочно любимы «новыми» и не в чести у «древних», сразу же приобрели огромную популярность и оказали серьезное влияние на д’Онуа и ее современников. «Клелия» напрямую цитируется в новелле «Дон Габриэль Понсе де Леон». Влюбленный герой рассуждает: