Кабинет фей

Куда ушли златые времена,
Когда всесильной, доброй феей
От бед, каких не сыщешь злее,
Невинность душ была защищена?
Когда по воле шапочки и розы
Вершились разные метаморфозы.
Он видел все, но был невидим сам,
И так прошел он половину света,
Заставив всех поверить в чудеса, —
Ведь розой обладал Леандр заветной,
Которой стоило лишь помахать,
Чтобы большим богатством обладать.
Вторая удивляла силой редкой,
Страданья и недуги прочь гоня.
А третья роза — как она коварна —
Расскажет все о милой, не тая,
Охвачена ль душа ее пожаром
Иль это искра лживого огня.
Увы! Что до возлюбленных беспечных,
Счастлив, кто в ослепленье верит им:
Они в любви клянутся бесконечной,
Но чувства их растают, словно дым.

Пер. Е. Ю. Шибановой

ТОМ ВТОРОЙ

Принцесса Веснянка [57]

или на свете король с королевой. Детей у них рождалось много, да все умирали, и это уж так печалило супругов, так печалило, больше всего на свете: всего у них было вдоволь, а вот ребятишек-то и не хватало. Уже пять лет королева не рожала, и все решили, что так оно будет и дальше — очень уж сильно она горевала обо всех своих милых маленьких принцах, которые умерли.

Но вот королева зачала. День и ночь она думала, как сохранить жизнь маленькому созданию, еще даже на свет не появившемуся, какое даст ему имя, что за наряды, игрушки и куклы подарит.

Глашатаи на всех перепутьях призвали предстать перед королевой лучших кормилиц, чтобы она выбрала одну-единственную для своего дитяти. И вот с четырех концов света во дворец потянулись кормилицы, и каждая несла по младенцу. Королева же, гуляя в тенистом лесу, присела на пенек и сказала королю:

— Ваше Величество, выберем одну из них, ибо у наших коров не хватит молока, чтобы накормить столько малых детей.

— С радостью, друг мой, — сказал король, — пусть же их позовут.

И вот все кормилицы, сперва присев в глубоком реверансе перед королем с королевой, выстроились в ряд, и каждая встала под деревом. Когда монархи вдоволь налюбовались на их румяные лица, прекрасные зубы, их груди, полные превосходного молока, — тут на телеге, которую толкали два отвратительных крошечных карлика, появилась безобразная женщина, кривоногая и такая горбатая, что колени упирались ей в самый подбородок, косоглазая и вся черная, словно в саже вымазана; прижимая к груди маленькую обезьяну, она бормотала что-то на тарабарском языке, которого никто не понимал. Она тоже встала под деревом, как и другие кормилицы, но королева прогнала ее.

— Ступайте прочь, — сказала она, — толстая вы уродина, не иначе как вы дурно воспитаны, раз посмели предстать предо мною в таком виде. Идите-ка отсюда поскорее, а не то я прикажу вытолкать вас взашей.

И эта угрюмая женщина побрела прочь, бурча что-то злобное. Тут ужасные карлики затащили телегу на толстое дерево, и она удобно устроилась в дупле.

Королева, которая тут же о ней забыла, выбрала себе прекрасную кормилицу; но стоило ей лишь объявить о своем решении, как ужасная змея, затаившаяся в траве, ужалила женщину в ногу, — бедняжка упала замертво. Королева в тоске обратила взор на другую — тут же орел, пролетавший мимо с черепахой в когтях[58], уронил ее несчастной кормилице прямо на голову — голова разбилась вдребезги, точно была из стекла. Королева, опечаленная пуще прежнего, позвала третью, — та же, поспешив к ней, упала в кусты шиповника и выколола себе глаз.

— Ах, — воскликнула королева, — ну что сегодня за ужасный день! Стоит мне только выбрать кормилицу, как с ней тут же случается несчастье! Позовите моего лекаря, пусть он о них позаботится!

Собравшись идти во дворец, она вдруг услышала за спиной раскатистый злобный хохот, а обернувшись, увидела горбатую злодейку, восседавшую на телеге в обнимку с детенышем-обезьянкой. Ах так! Вот кому, стало быть, вся компания и даже сама королева служили потехою! Это было столь досадно, что Ее Высочество едва не бросилась на горбунью с кулаками, догадавшись, что та и была причиной всех случившихся с кормилицами несчастий, — но ведьма трижды взмахнула волшебной палочкой: тотчас карлики превратились в крылатых грифов, телега — в огненную колесницу, и все они взмыли в воздух, вопя и осыпая всех проклятиями.