Кабинка на побережье

Ну что ж, он пошёл, и был он, должно быть, отважнейшим человеком, потому как они пришли, скача галопом, словно безумцы. Как только лошадь рыжеволосого мужчины приблизилась к нему, он отступил в сторону и ударил. Она упала, а он схватил её и держал железной хваткой. Ну что ж, такого гвалта, что там поднялся, не слыхивали никогда, а все остальные мужчины насмехались над рыжеволосым.

Ну что ж, он привёл её домой, и после того они жили долгие годы, и была у них добрая семья, и были они счастливейшими людьми в окру́ге. Я часто вижу кой-кого из её детей; конечно, все они теперь женаты, и разъехались кто куда, но это такая же чистая правда, как и то, что моё имя — Тим Броснан.

Источник: «Народные сказания графства Лимерик, собранные мисс Д. Нокс» из журнала «Фольклор: ежеквартальный обзор мифов, традиций, обществ и обычаев» (Лондон: Общество изучения фольклора, 1917), т. 28, стр. 218–219.

Источник Нокс: рассказано Тимом Броснаном, Дангеаган, графство Керри.

Двадцать лет с Добрым народом

Ирландия

Был у меня двоюродный дед, и был он сапожником; и был он женат лишь около 3 или 4 месяцев. Мне сейчас почти восемьдесят. Ну что ж, упокой, Господи, их души, потому что все они покинули этот мир и, я надеюсь, отправились в лучший!

Ну что ж, сэр, говорит он своей жене, а была она, как я слышал, девчушкой миленькой, — приданое было не слишком велико, но мог он купить на него изрядно кожи, и могу сказать, в то время носили только броги, и даю слово, что скорее состаришься, прежде чем найдёшь сейчас такие же.[22]

Как бы то ни было, отправился он однажды в Лимерик с ослом и повозкой, чтобы привезти домой кожу и другие мелочи, которые желал. Той ночью он домой не вернулся, не вернулся и на следующую, и на следующую после неё. Его жена, Бегор, и несколько друзей отправились на следующий день в Лимерик, но не смогли найти никаких следов её мужа. Забыл сказать, что на третье утро после пропажи жена его поднялась очень рано, и там, у двери, стоял осёл и повозка. Обыскали всё графство сверху донизу, но ни единого следа так и не нашли. Пришли и ушли недели, месяцы и годы, но он так и не объявился.

Теперь его жена продолжала небольшое дело, продавая безделушки, чтобы содержать себя и сына, который стал рослым красавцем, и, как я слышал, будто вылитый портрет своего отца.

Теперь, сэр, сыну было двадцать или около того, как однажды, когда он ужинал с матерью, в дом входит мужчина и говорит:

— Храни вас Господь!

— И вас тоже, — говорит мать. — Будете спад, сэр? — спрашивает она.[23]

Потянулся он за спадом, а рукав пальто его при этом задрался. И она видит родинку у него на запястье, а у мужа её родинка была ровно в том же месте.

— Господь милосердный! — восклицает она. — Ты Джон МакНамара? — ибо таково было имя её мужа.

— Да, — отвечает он, — а также твой муж, а это мой сын, но некоторое время я не смогу рассказать, где я был с тех пор, как покинул тебя. Однажды у меня, может, будет такая власть, но не сейчас.

Ну что ж, ты только глянь! Уже через неделю он принялся за работу, и сапогам, что он тачал, дивилось всё графство, и думаю, что прожил он после этого девять или десять лет, но никогда не сказал ни ей, ни кому ещё, где был, но, конечно, все знали, что был он с Добрым народом.

Источник: «Народные сказания графства Лимерик, собранные мисс Д. Нокс» из журнала «Фольклор: ежеквартальный обзор мифов, традиций, обществ и обычаев» (Лондон: Общество изучения фольклора, 1917), т. 28, стр. 215–216.

Источник Нокс: рассказал Джон Келли, Кураклер (предположительно), графство Клэр.

Исчезновение Кондлы Прекрасного, сына Конда Ста Битв

Почему прозван Арт Одиноким? Не трудно сказать.

Однажды Кондла Красный, сын Конда Ста Битв, был вместе с отцом в Верхнем Уснехе, когда увидел он женщину в невиданной одежде, приближавшуюся к нему.

— О женщина, откуда пришла ты? — спросил он.

— Я пришла, — отвечала женщина, — из страны живых, из страны, где нет ни смерти, ни невзгод. Там у нас длится беспрерывный пир, которого не надо готовить, — счастливая жизнь вместе, без распрей. В большом сиде обитаем мы,[24] и потому племенем сидов зовёмся мы.

— С кем говоришь ты, мальчик? — спросил Конд сына, ибо никто не видел женщины, кроме одного Кондлы.

Отвечая за него, запела женщина: