Качели Отшельника

Игорь работал с упоением. Его остро отточенное мачете бешено мелькало в зарослях тростника. Аккуратно поваленные стебли растений ровной полосой тянулись за ним на сотни метров. Ноги часто проваливались в неглубокие ямы, и тогда вода поднималась почти до пояса. Игорь на мгновение терял равновесие, но не падал. Все его тело подчинялось стройному ритму мелодии, звучавшей в голове. Иногда возникали какие-то неясные ощущения, но они проносились так быстро, что Игорь не успевал их осмыслить. Это не огорчало. Спасительный ритм звучал отчетливо. Движения были удивительно точными и быстрыми. Со стороны могло показаться, упади он сейчас, руки его с остро отточенным мачете высунутся из воды и, выворачиваясь в суставах, все так же точно, в трех сантиметрах от воды, будут ровными рядами срезать тростник.

Взмах. Руби! Взмах. Руби! Руби!! Руби!!! И вдруг ритм оборвался. Поднятые руки на мгновение замерли. Лицо исказила гримаса боли и недоумения, Игорь сделал шаг вперед. Обрушил мачете вниз. Удар получился слабый и неточный. Мачете выскользнуло из рук, Игорь покачнулся и упал навзничь. Вода хлынула ему в рот, перекошенный криком. Липкая пелена страха заволакивала сознание. Все исчезло. Не было ни тела, ни воды, ни тростника. Все заполнила непонятная, неизвестно откуда идущая боль. Мир, состоящий из страха и боли!

Гарс, загорелый великан, который рубил справа от Игоря, тоже уронил мачете и безвольно осел в грязную жижу. Жадно ловя почерневшим ртом воздух, он ждал, когда пройдет эта внезапно навалившаяся тяжесть и боль… Повернув голову, он увидел извивающееся в судорогах тело человека. Запинаясь и падая на четвереньки, с трудом переставляя ослабевшие ноги, Гарс доплелся до Игоря, дрожащими от напряжения руками приподнял его голову и помог сесть. Игорь обвел блуждающим взглядом поле. Рабочие сидели или полулежали, опершись на стену тростника.

Страх проходил. Осталась боль и смертельная усталость.

«Спасибо», – хотел сказать Игорь, но даже не расслышал своего голоса. Гарс участливо взглянул на него и опустился рядом. Его огромные руки мелко вздрагивали.

– Старый бульдог перематывает ленту… Это всегда бывает, когда перематывают ленту… Я слышал… Сейчас это кончится… Он хороший парень… Последнюю ленту не будет так гнать…

Игорь согласно кивал головой, хотя никак не мог припомнить, о какой ленте говорит Гарс. Грязь сбегала по лицу, но не было сил поднять руку и вытереть ее. Все тело нестерпимо болело. Лицо осунулось и стало землистым.

В полукилометре от них виднелись силуэты грузовых фургонов и легковых мобилей. Где-то в одном из них мастер перематывал ленту. Казалось, что взгляды рабочих прикованы к фургонам. Сейчас «Бульдог» перемотает ленту – и все пройдет. Сейчас. Еще немного.

Из фургона выскочил человек и пустил в небо ракету.

В голове медленно возникал знакомый ритм. Руки шарили в воде, ища мачете. Боль исчезла. Гарс крупными скачками мчался на свое место.

Игорь поправил эластичные браслеты на запястьях и схватил мачете. Взмах. Руби. Руби!! Руби!!! Вновь стройный ритм неосязаемой, непонятной мелодии звучал в голове. Ритм управлял мускулами Игоря. Он ни о чем не думал. Нескрываемое удовольствие было написано на его загорелом лице. Это было великолепно – рубить тростник со скоростью в десять раз большей, чем без браслетов, по колено в воде, ни о чем не думая и ничего не ощущая.

Катушка с лентой сделала последний оборот и остановилась.

И снова навалившаяся усталость вдавила Игоря в рыхлую почву и захлестнула мутной водой. Но на этот раз он не потерял сознания, с трудом встал на четвереньки, выпрямился и, еле переставляя ноги, побрел к насыпи. По обеим сторонам от него, падая и упрямо поднимаясь вновь, тянулась шеренга грязных, смертельно уставших людей. Путь до автофургонов казался бесконечным.

«Бульдог» завел мотор одного из них, съехал с насыпи и осторожно двинулся навстречу шеренге людей. Фургон приближался медленно, очень медленно. Через ветровое стекло было видно сосредоточенное, угрюмое лицо мастера. Он отчаянно крутил баранку, но огромная машина каждую секунду заваливалась то на один, то на другой бок, грозя окончательно перевернуться. Его никто не просил выезжать навстречу. Это строго запрещалось. Но он все-таки выезжал.

«Скорее стиралочку, – думал Игорь, вспоминая, что вчера рассказывал ему Гарс. – Стереть эту боль. Скорее стереть».

– Однажды я выиграл пари, – сказал Гарс. Он рассказывал эту историю каждый день, подходя к фургонам, всем, кто был рядом. Но на другой день ничего не помнил и начинал все сначала, потому что сегодня не существовало для завтра, так же, как вчера не существовало для сегодня… – Я выиграл пари, отказавшись от стирания усталости… Это было давно, не помню когда. Тело горело, как в огне, до самого утра. Выйти на работу на следующий день я не смог. Боль и усталость прошли только через трое суток. – Гарс выругался.

Игорь споткнулся и повис на нем, ухватившись правой рукой за пояс.