Качели судьбы 4 Пертурбации и козни

Впрочем, теперь я и без подсказок Николая смог почувствовать легкие астральные колебания, создаваемые каким-то неведомым объектом. И этот объект, представляющий собой цилиндр высотой около метра и диаметром сантиметров пятьдесят, находится под землей на глубине пары десятков метров. Что самое главное, никакой потенциальной угрозы, исходящей от него, я не ощущаю.

«Копать», — решил я и, поплевав на руки, схватился за лопату. Поверили? А зря. Выкопать яму глубиной двадцать метров посредством шанцевого инструмента, я вас умоляю. И вообще, на кой хрен чародею лопата, если в помощь ему магия земли?

Мне понадобилось полчаса времени, чтобы зацепить цилиндр «магическими руками» и, раздвигая землю, поднять его на поверхность, разумеется, с соблюдением всех необходимых мер предосторожности.

Внешним видом объект напоминал двухсотлитровую бочку из под ГСМ моей родной реальности. Только в отличие от упомянутых мной емкостей он сверкал чистейшей отшлифованной до зеркальной гладкости поверхностью, будто неведомо сколько пролежпл не в земле, а хранился в защищенном от воздействия агрессивной среды помещении.

— Ну что ты думаешь по этому поводу? — Задал вопрос Николаю.

На что тот без малейшей запинки ответил:

— Вне всяких сомнений, командир, это Искин высшего класса. Действующий, но в данный состоянии находящийся в режиме гибернации, то есть в состоянии энергосбережения.

— Спит, значит, — разочарованно констатировал я. — А разбудить его как-нибудь можно?

— Вполне, но чтобы подобрать нужные коды мне потребуется минимум неделя. — И, будто извиняясь, добавил: — Задача боле чем нетривиальная, босс.

— Ладно, не горит. Сейчас перед нами стоят более актуальные цели. Так что, пакуем и уходим.

Глава 19

Глава 19

Зденек Макульски официально не состоял в клане Засекиных. Он состоял наемным работником на должности механика при авиапарке княжеского рода. В свои тридцать шесть неплохой мастер своего дела, поскольку с самого раннего детства буквально бредил летательными аппаратами. Причем карьера пилота его никогда не привлекала. А вот копаться в техно-магической начинке самолетов, вертолетов, дирижаблей и всего прочего, что способно подниматься в воздух Зденеку было в радость. В этом мужчине также помогали способности к артефакторике.

По окончании с отличием Московского Института Воздухоплавания по специальности «инженер-авиамеханик» он три года отработал на государственных верфях, специализирующихся на постройке дирижаблей. Там молодого инициативного работника и присмотрели вербовщики клана Засекиных и предложили высокооплачиваемую должность штатного авиамеханика.

Вообще-то Макульский хотел сам создавать самолеты в каком-нибудь КБ, однако предложенная сумма оплаты труда сыграла решающую роль в переоценке им жизненных критериев, подвигла молодого человека поддаться на уговоры и согласиться взвалить на свои плечи заботы по поддержанию княжеского авиапарка в надлежащем состоянии.

А еще Зденек Макульски в душе был ярым националистом. Он не мог простить клятым московитам того, что его древний род на гербе которого написано Honor et Dignitas (Честь и Достоинство) после очередного восстания томящейся под русским гнетом свободолюбивой панской вольницы был вычеркнут из Российской Бархатной книги, а все его члены объявлены простолюдинами и отправлены на Сахалин, добывать уголь для российских броненосцев. Оно хоть и случилось всё это более полутора веков тому как, но родовая память не запись простым карандашом на листе бумаги, которую можно легко стереть резиновым ластиком. Рассказы о былом высоком положении панского рода Макульски в польском шляхетстве передавались из уст в уста от дедов отцам, от отцов их детям. По этой причине он едва ли не на генетическом уровне питал звериную ненависть ко всему русскому и, разумеется, москалям. Но открыто своих чувств никогда не проявлял, осторожничал.

Впрочем, полгода назад он все-таки сорвался, когда один из подчиненных ему техников обозвал его соотечественников, ратовавших за отделение Польши от Российской Империи «гонористыми дупами». Наорал на парня, потом и сам пожалел, что не сдержался, оно ведь с волками жить — по-волчьи выть, иначе не выжить.

Через месяц он уже забыл о случившемся инциденте, до того момента, как однажды к нему не подошел какой-то неприметный господин по возрасту на вид где-то ближе к пятидесяти годам, представившийся паном Закревским, и на чистом польском языке предложил выпить по кружке пенного напитка за его счет, разумеется.

Зденек был рад встрече с земляком и представившейся возможности пообщаться на родном языке. За пивом новый знакомый как-то ненавязчиво напомнил ему о былой славе их великой родины, простиравшейся каких-то три века назад от «можа и до можа». Посетовал, что великий народ с великой историей вынужден влачить жалкое существование под гнетом варваров-москалей. Короче, надавил на все тонкие фибры с детства обиженной души Макульски.