Каддафи: «бешеный пес» или народный благодетель?

Свидетельством фиктивности этих судов, главной целью которых, по мнению Каддафи, было оправдание превышения союзниками пределов допустимой обороны, он считает то, что

«…Россия, в отличие от англичан и французов, не стала судить никого из немецких военнослужащих в своем секторе оккупированной Германии, несмотря на то, что она больше всех пострадала от этой войны».

А раз приговоры международных уголовных судов по Второй мировой войне незаконны, то все, кто пострадал от их решений, могут потребовать реабилитации и пересмотра фактических обстоятельств независимыми судами, в том числе касающихся победителей.

В случае международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, учрежденных Советом Безопасности, под вопросом остается его легитимность. СБ был создан в результате Второй мировой войны союзными державами для продвижения угодных им принципов политики и международных отношений. При его создании не соблюдался принцип свободного выбора и волеизъявления всех стран мира, в нем представлено меньшинство государств, что не дает ему права судить граждан всех остальных государств.

«Достаточно вспомнить, что Международный суд постановил, что дело Локерби не подпадает под юрисдикцию Совета Безопасности. Однако СБ пренебрег заключением Международного суда и продолжил заниматься делом Локерби в нарушение норм международного права.

И наоборот, он отказался заниматься решением того же суда о «Военной и полувоенной деятельности против Никарагуа» (Никарагуа против США)».

По закону, Совет Безопасности не имеет права создавать суды, но использует статью 29 Устава ООН, предусматривающую создание вспомогательных административных органов, и другие его положения не по назначению, посягая на суверенитет народов.

«…резолюции органа под названием Совет Безопасности, касающиеся создания судов и трибуналов, не имеют никакой юридической силы с точки зрения международного права и юриспруденции».

По своему назначению (одностороннее судебное преследование побежденных) создаваемые в настоящее время международные суды аналогичны прежним международным трибуналам, политизированным и предвзятым.

Например, временный международный трибунал по Сьерра-Леоне, хотя и учрежден по просьбе правительства страны, не является законным, действуя вне системы ее национального законодательства:

• статут этого суда частично подчиняется так называемым нормам международного права, основанным на статуте и решениях другого незаконного международного суда – Нюрнбергского трибунала;

• председатель этого суда и генеральный прокурор не являются гражданами Сьерра-Леоне;

• некоторые из его судей – иностранцы, которые не подчиняются национальному суверенитету;

• приговоры этого суда будут исполняться за пределами Сьерра-Леоне.

Международный уголовный суд (МУС) был учрежден на основе международного договора, но на тех же принципах, что и временные международные трибуналы. То есть, строго говоря, не может считаться полноправным судом по следующим причинам.

1. Совет Безопасности может приостановить рассмотрение этим судом любых исковых заявлений. То есть МУС не является независимым и вряд ли вообще может называться судом.

«…приняв резолюцию 1422, которая откровенно нарушает общеизвестный принцип независимости суда, являющийся главным условием непредвзятого судебного разбирательства, СБ начал опекать Суд еще до того, как тот приступил к работе».

2. МУС не располагает согласованным правовым документом, где определялись бы подпадающие под его юрисдикцию составы преступления и наказания за них. То есть нарушаются принципы предусмотренности в законе преступления и соответствующего ему наказания и отсутствия у закона обратной силы.

3. Под юрисдикцию МУС не подпадает преступление агрессии – основа всех остальных преступлений.

4. В Римском статуте перечислены только наиболее тяжкие преступления.

5. МУС не гарантирует право обвиняемого на защиту – основу справедливого разбирательства. Отсутствие конкретного механизма защиты превращает ее в формальность.

6. Как и прежние международные трибуналы, МУС руководствуется предположениями, подозрениями и обстоятельствами фактических событий, не достигающими даже уровня косвенных улик.