Кадетки

— Обязательно отпразднуем, — уверенно согласилась маркиза, стараясь не показать затопившей душу тоски. — Только я не знаю, когда он вернется. Они там обсуждают что-то важное. Мне, как вы понимаете, ничего не объясняли.

— Мужчины просто обожают из всего устраивать секреты, — поддержала ее Августа. — Так мы идем в гостиную? Аньята накрыла стол к чаю.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ, в которой кадетки строят романтические планы, а магистры возвращают в Беленгор разбойника и устраивают военный совет

— Сегодня мы, к сожалению, уже ничего не успеем сделать, — мягко объявила Бетрисса, с сочувствием поглядывая на Дору и Кати. — Солнце уже почти село, а работы много, к ужину веселиться и танцевать просто не останется сил. Вы же не хотите сидеть на самом главном своем празднике смирно, как старушки? А помощи Годренса и магов ждать не приходится, они беседуют с королевой уже два часа и, судя по всему, договорятся не скоро.

— Ей очень нелегко решиться на такой шаг, — поддержала старшину Олифания, сбежавшая с совещания еще полчаса назад.

Спокойно выпить чаю, как объяснила она кадеткам. А на самом деле — устав разрываться между более чем тридцатилетней дружбой с Зантарией и пониманием правоты магистров. Судьба, вернее, злая воля неведомых мощных врагов завела королеву в тупик, и решение, предложенное незваными гостями, было единственным способом избежать потерь и сохранить мир в стране, уставшей от гражданской войны, развязанной герцогом Донгерским.

— А кому было бы легко? — рассудительно вздохнула Дора. — Ее ведь после этого будут осуждать все кому не лень. Она и так нарушила несколько главных законов.

— Фанья, — вежливо постучав, заглянул в гостиную Майзен, — тебя вызывает ее величество. А к вам, ваши светлости, сейчас придет советник Шаграйн.

— Как-то не нравится мне этот визит, — проводив взглядом стремительно упорхнувшую наставницу, задумчиво пробормотала Бетрисса.

— Почему? — изумилась Кателла. — Он же знает, что мы волновались, вот и решил с нами поговорить, успокоить.

— Тебе самой еще не смешно, Кати? — вздохнула Октябрина. — Когда это его волновало наше мнение?

— Но тогда мы с ним враждовали, — уперлась маркиза Зайбер, — и считали его злым и безжалостным.

— Мы думали так, как он хотел, — мягко поправила ее Бет, — и это помогало нам в обучении, придавало сил и азарта. Я только теперь начинаю понимать… Тсс!

— Добрый вечер! — В проеме распахнувшейся двери стоял граф Дирард Шаграйн собственной персоной.

И ни малейшая деталь в его облике не выдавала, где и в каком состоянии он находился всего несколько часов назад. Кружево белоснежной рубашки выгодно оттеняло смуглость спокойно-насмешливого лица, темно-зеленый замшевый костюм сидел безупречно, стянувший гибкий торс широкий пояс украшал лишь кинжал в простых ножнах, а правая рука небрежно постукивала по начищенному сапогу хорошо всем знакомой тросточкой.

— Добрый вечер, — вразнобой опасливо выдохнули кадетки.

Такой советник не вызывал никакого желания жалеть его, расспрашивать о произошедшем или просто справляться о здоровье. Он снова был язвительно-холоден, далек и неприступен, как горная вершина.

— Я пришел объявить вам решение тайного совета, — граф направился к окну, сел спиной к нему на стул, сразу превратившись в четко вырезанный на фоне закатного неба темный силуэт, — так как это напрямую касается ваших судеб. Но сначала хочу пояснить, для чего мы вообще собрали вашу команду. Королеве нужна была защита, покушения на нее совершались все чаще, и ни за кого из приближенных к ней дам и фрейлин, кроме Олифании и Саэлены, нельзя было поручиться. Вы должны были стать щитом, живой стеной, и именно поэтому Годренс защитил вас всеми возможными способами. Можете сказать, что так использовать фрейлин некрасиво и безнравственно, но вы изначально считались кадетками и подписали очень выгодный контракт. Да и опыт монахинь, обучившихся в монастыре Святой Тишины особым умениям, наглядно доказывает, насколько больше шансов выжить у девушек, постоянно помнящих о бдительности и знающих несколько надежных приемов защиты.

— Мы давно все это поняли, — строго произнесла Бетрисса, — ни о чем не жалеем и никого не упрекаем. Так что там решил совет?