Кадетская контрреволюция и ее разгром

Разгром Врангеля поставил последнюю точку в истории вооруженной борьбы Советской Республики против объединенных сил внутренней и внешней контрреволюции¹³². «Страна, — говорилось в подписанном В. И. Лениным Постановлении Совета Труда и Обороны от 24 декабря 1920 г., — наконец, может отдохнуть от навязанной ей белогвардейцами трехлетней гражданской войны, приступить к залечиванию нанесенных ей бесчисленных ран и заняться восстановлением столь пострадавшего за эти годы народного хозяйства»¹³³. Победоносный для Советской Республики исход гражданской войны означал полную и окончательную ликвидацию кадетской партии на российской земле.

•

Однако лагерь контрреволюции не желал смириться со своим сокрушительным поражением. «Наша белогвардейщина, — говорил В. И. Ленин, — передвинулась через границу, отъехала на трое суток пути и сидит там и подкарауливает, имея опору и поддержку западноевропейского капитала»¹³⁴. В эмигрантском далеке продолжалось изобретение все новых и новых прожектов борьбы против Советской власти. И здесь кадетам по-прежнему принадлежала одна из ведущих ролей.

Вся монархистская и правокадетская эмиграция возложила свои надежды на бежавшую из России армию Врангеля, видя в ней единственное средство реализации возможности вернуться на родину. На общем собрании представителей всех без исключения эмигрантских организаций Константинополя 15 ноября 1920 г. была единогласно принята резолюция, предложенная членом кадетского ЦК Н. В. Тесленко. В ней подчеркивалось, что все собравшиеся, без различия партий, «считают борьбу с большевизмом продолжающейся и видят в лице генерала Врангеля, как прежде, главу русского правительства и преемственного носителя власти, объединяющей русские силы, борющиеся против большевизма»¹³⁵.

Иную позицию заняли левокадетские круги. Как мы помним, в октябре 1920 г. парижская кадетская группа подготовила для Врангеля документ, анализировавший причины краха «белого дела». Он не дошел до адресата — полный разгром врангелевской армии сделал ненужными рекомендации кадетских экспертов. Однако их труды не пропали. Записка легла в основу разработанной Милюковым «новой тактики», которая была провозглашена им в докладе «Что делать после крымской катастрофы? (к пересмотру тактики партии Народной свободы)», сделанном на заседании парижского комитета партии кадетов 21 декабря 1920 г. Принципиальные положения «новой тактики» сводились к следующему: необходимо считать открытую вооруженную борьбу извне законченной и военную диктатуру отмененной; признать принципы республики, федерации и радикального решения аграрного вопроса; главные усилия нужно направить на разложение Советской власти внутренними силами¹³⁶.

Вновь, как и в 1918 г., Милюков совершил резкий поворот, разошедшись с подавляющим большинством своих однопартийцев. Ему казалось, что «новая тактика» поможет найти выход из тупика, вернуть утраченную Россию. Вместе с тем избранная Милюковым самостоятельная линия позволила ему занять прежнюю позицию политического лидера и теоретика, которому верят и за которым идут.

«Новая тактика» отнюдь не предполагала прекращения борьбы против Советской власти, она призывала лишь к видоизменению форм этой борьбы, к трансформации ее идейных лозунгов. «Внутри России, — утверждал Милюков, — произошел громадный психический сдвиг и сложилась за эти годы новая социальная структура… В области аграрных отношений… во взаимоотношениях труда и капитала произошли такие изменения», что «в России мы можем идти только с программой глубокой экономической и социальной реконструкции»¹³⁷. Руководить антисоветской борьбой должны были, по мысли Милюкова, эмигрантские политические центры из-за границы, опиравшиеся на «пятую колонну» внутри страны, перед которой выдвигалась задача провоцировать на выступления против Советской власти мелкобуржуазные слои населения. Именно этим слоям принадлежала ключевая роль в милюковской стратагеме. Основной расчет делался на их противопоставление рабочему классу, диктатуру которого предполагалось заменить буржуазно-демократической республикой. О том, что под этим подразумевалось господство буржуазии, недвусмысленно свидетельствует применявшаяся Милюковым терминология: «формально-демократическая республика» с сильной властью¹³⁸.

Изменение программных установок предопределяло и перемену союзника. Блок с помещичье-монархическими группировками предлагалось теперь заменить союзом с правыми эсерами. Правящие круги капиталистических стран, как указывает Л. М. Спирин, также подталкивали кадетов и эсеров к сближению. «Надо считаться с мнением Европы, — призывал Милюков. — Для нее нужна идея соглашения социалистических партий с буржуазными»¹³⁹.