Кадетская контрреволюция и ее разгром

Многие кадетские лидеры поддерживали непосредственные контакты с дипломатическими представителями и видными государственными и общественными деятелями США. Особое значение имели авторитет и личные связи П. Н. Милюкова. О популярности вождя кадетской партии в американских дипломатических сферах свидетельствует то, что посол США Д. Фрэнсис поставил его имя на первое место среди тех лидеров буржуазной контрреволюции, которых хотелось бы видеть во главе «организованного сопротивления Советскому правительству в России»¹²².

Близкие дружеские отношения связывали Милюкова с богатым американским промышленником Чарлзом Крэйном, имевшим деловые интересы в России и часто посещавшим Петербург. Называя его в воспоминаниях своим «верным другом и деликатным покровителем в Америке», Милюков подчеркивает, что Крэйн по долгу дружбы «поспешил приехать в Петроград в первые же дни революции 1917 г.» (речь идет о Февральской революции). Милюков характеризует Крэйна как личного друга президента Вильсона, «близкого к правящим сферам» США¹²³. Большое влияние, которым пользовался Крэйн в Белом доме и госдепартаменте, отмечает и исследователь русско-американских отношений того периода Р. Ш. Ганелин¹²⁴. Личные дружеские контакты американского промышленника с новым российским министром иностранных дел и, в частности, его визит в Петроград в марте 1917 г., возможно, содействовали тому, что США первыми признали Временное правительство и открыли ему кредит в 500 млн. долл.¹²⁵

Сын Крэйна Ричард являлся личным секретарем государственного секретаря США Р. Лансинга. Р. Ш. Ганелин не исключает, что именно влиянием Крэйна объяснялась перемена позиции Лансинга в вопросе об оказании Соединенными Штатами помощи донской контрреволюции через Антанту и позитивное решение этого вопроса. Крэйн и сам из личных средств финансировал белогвардейскую Добровольческую армию¹²⁶.

Немалое значение в развитии связей донской контрреволюции с американскими правящими кругами имело личное знакомство члена кадетского ЦК В. А. Харламова с американским консулом в Тифлисе Ф. В. Смитом, который в своих донесениях в госдепартамент характеризовал его как «надежного человека». Через Смита Харламов информировал союзников о планах контрреволюции. На совещании, которое он как руководитель уже упоминавшегося Юго-Восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей имел со Смитом, с английским генералом Шором и французским полковником Шардиньи, Харламов просил помощи западных держав как людьми, так и материальными средствами¹²⁷. С теми же просьбами обращался Милюков к представителям Франции (Гюше) и США (Пулю), специально прибывшим в Новочеркасск в декабре 1917 г.¹²⁸

В Петрограде связь контрреволюционных заговорщиков всех мастей с посольством США осуществлялась преимущественно через созданный в августе 1917 г. русско-американский комитет. Председателем этой организации был близкий к кадетам бывший царский министр иностранных дел Н. Н. Покровский, а одним из его заместителей — член кадетского ЦК, председатель Совета съездов представителей промышленности и торговли Н. И. Кутлер¹²⁹.

Переговоры Алексеева и Каледина с английским посольством велись через члена кадетского ЦК Е. Н. Трубецкого¹³⁰.

Руководство партии «народной свободы» издавна было связано с английскими общественными, политическими и дипломатическими деятелями. Особенно укрепилось их содружество в 1916 г. в связи с активизацией петроградского «Русско-английского общества» и московского «Общества сближения с Англией», в состав которых входили многие кадетские лидеры. Тесные контакты с английскими представителями поддерживал, в частности, член кадетского ЦК кирпичный заводчик М. В. Челноков, бывший до 1917 г. московским городским головой. «Г-н Челноков, — писал Д. Ллойд Джордж, — в качестве московского головы благодаря своей активности и умению, с которыми он выполнял обязанности, связанные с этим положением в течение войны, стал одним из наиболее известных деятелей России»¹³¹.

Особенно близко сошелся Челноков с Р. Брюсом Локкартом, занимавшим с 1912 г. должность английского вице-консула в Москве. Это чрезвычайно отчетливо обнаруживается из дневниковых записей Локкарта. Англичанин часто бывал в доме городского головы, который не имел от него секретов. Например, Челноков показывал Локкарту частное письмо Распутина, подробно пересказывал содержание своих конфиденциальных бесед с царем, с генералом Алексеевым, делился пессимистическими впечатлениями от поездки на фронт, трудностями, связанными с его пребыванием на посту городского головы после Февральской революции, и т.д. Одним словом, Челноков был «лучшим другом» Локкарта в России¹³². Понятно, какое значение приобрела эта дружба, когда Локкарт был назначен английским представителем в Советской России.