Кадетская контрреволюция и ее разгром

«Вчера члены ЦК, находящиеся в Екатеринодаре (Винавер, Долгоруков, Панина, Степанов, Соколов и я), признали, что я не должен вступать в состав правительства, долженствующего к январю предстать перед осколком Учредительного собрания старого созыва и имеющего сложить всю полноту власти к ногам кучки эсеров с Черновым во главе. Правительство это не может быть признано Всероссийским и члены партии к.-д. не должны создавать иллюзии, что комбинация эта отвечает интересам России… Члены ЦК рекомендуют Вам выйти из состава правительства, если оно объявляет себя Всероссийским и если оно признает себя ответственным перед Учредительным собранием старого созыва… [Необходимо] повести настойчивую работу по объединению военных сил и согласованию их действий… Вам, Пепеляеву и Бородину нужно взять на себя эту работу. Угрозой ухода добивайтесь образования власти не в эсеровско-партийном духе, а в такой конструкции, которая могла бы быть принята и теми кругами, которые… с негодованием отвергают восстановление недохороненного трупа. Этот труп нужно, может быть, почетно схоронить, а не танцевать перед ним».

Знаменательно, что в тот самый день, когда в Екатеринодаре сочинялось это гневно-категорическое послание, за тысячи верст, в Омске, как раз и совершались «похороны» (правда, далеко не почетные) недолговечной эсеровской Директории. Именно потому столь важен вопрос об отношении кадетов к уфимской комбинации, что без ответа на него совершенно неясен смысл их участия в колчаковском перевороте 18 ноября 1918 г.

Итак, как видим, кадеты, не сговариваясь, в разных концах страны восприняли весть об уфимском соглашении совершенно одинаково. Их реакция не оставляет сомнений в том, что это соглашение расценивалось ими отнюдь не как победа над «социалистической» частью совещания, но как в корне неприемлемая для них комбинация.

Казалось бы, причина, по которой кадеты отказались от коалиционной власти, лежит на поверхности — это нарушение «социалистами» условий достигнутого в Москве, соглашения. Между прочим, любопытна реакция на уфимские события председателя Союза возрождения России В. А. Мякотина: «Сегодня я прочел в „Одесском листке” Ваше письмо с отказом от вступления в Уфимскую директорию, — писал он Астрову. — Я вполне понимаю этот отказ и ничего не могу возразить против мотивировки его. В Уфе несомненно было нарушено московское соглашение… В этом вопросе я стою на позиции, очень близкой к Вашей»¹⁵².

Но только ли в этом дело? В архиве сохранился документ, раскрывающий более глубокие мотивы нового кадетского «антилевого» настроения. Это письмо Н. И. Астрова члену кадетского ЦК, бывшему министру Временного правительства П. П. Юреневу. «Не подлежит сомнению, — говорится в нем, — что теперь… наше положение в отношении к социалистам должно в значительной мере измениться… Теперь блок с ними вовсе не так бесспорен, как это было раньше… В вопросах строительства власти и для разрешения всех основных политических и социальных вопросов они неизбежно создадут так называемое государственное совещание, которое будет сплошь и исключительно из социалистов. При чем тут к.-д.? Ведь именно теперь наступает время указать на различие между демократизмом и социализмом… Наступило время поставить господам социалистам, организующим демократическое мнение, вопрос об отношении их к собственности и сказать им, что демократизм социалистический не совпадает с демократизмом кадетским и наше участие в этих хитросплетениях должно быть окончено… Наступило время дать ответ на хотя бы некоторые, наиболее острые вопросы. Дать один ответ с ними мы не можем, ибо миросозерцания наши совершенно различны… Они могут только вредить… Пускай они отмирают сами. Их роль в России кончена…»¹⁵³.

Следует особенно подчеркнуть, что эти слова принадлежат человеку, считавшемуся в кадетской партии «левым» и прежде всегда выступавшему за единение с мелкобуржуазными соглашателями. Теперь такое единение представлялось бесцельным — и в том случае, если «социалисты» будут гнуть свою линию и если они поплетутся на поводу у партии «народной свободы». «Опыт революции показал, — говорил по этому поводу Милюков в ноябре 1918 г., — что по мере того как социалисты, становясь ближе к власти, начинали обнаруживать чутье действительности и отказываться от тех или иных иллюзий (т.е. шли на поводу у кадетов. — Н. Д.), они неизбежно утрачивали свое влияние и авторитет в массах»¹⁵⁴.

Руководящие круги Антанты пытались сцементировать контрреволюционный лагерь в России. Одна из таких попыток была предпринята на совещании в Яссах 14–23 ноября 1918 г., созванном для определения путей дальнейшей борьбы против Советской власти и «для выяснения вопроса о пожеланиях антибольшевистской России» в отношении «способа помощи со стороны союзников»¹⁵⁵.