Кадетская контрреволюция и ее разгром

На первом заседании Пепеляев и Бородин выступили с докладами о деятельности ЦК партии «народной свободы» и Национального центра; на втором, 16 ноября, Пепеляев от имени Восточного отдела ЦК сделал доклад о тактических задачах кадетской партии в Сибири. В архиве сохранился конспект этого доклада. Главная мысль докладчика сформулирована в нем следующим образом: «Подчинение всяких стремлений всех и каждого (в лагере контрреволюции. — Н. Д.)… должно достичь ныне наивысшего напряжения. Одним из средств такого напряжения является диктатура». Признавая допустимыми в принципе всякого рода соглашения, коалиции и компромиссы, докладчик в то же время подчеркивал, что они не должны иметь «самодовлеющего значения», «затемнять» основные цели «соблазном кажущегося единения» и, главное, ни в коем случае не включать в свою сферу «антигосударственные элементы, которые должны быть изолированы» (речь шла, видимо, об эсеровских членах Учредительного собрания).

В докладе подчеркивалось, что на Уфимском совещании «государственные (читай буржуазные. — Н. Д.) силы» допустили ошибку, пойдя на компромисс в пользу Учредительного собрания «настоящего состава». «Не имеющей никакой реальной силы» Директории Пепеляев противопоставлял Совет министров как якобы «признанное населением и по существу законное» правительство. Кадетская партия, заявил докладчик, считает необходимым оказать поддержку Совету министров. В то же время он категорически отрицал какие-либо права съезда членов Учредительного собрания и созыв этого собрания в будущем объявлял «вредным и недопустимым». В заключение Пепеляев требовал «положить властный предел» «кошмарным опытам революционного прошлого»³¹.

Тезисы этого доклада были приняты подавляющим большинством голосов — 21 против одного. На вечернем заседании 17 ноября были заслушаны доклад Пепеляева об уставе Восточного отдела ЦК, а также доклады Кудрявцева «по иностранной политике» и Жардецкого об Омском национальном блоке³².

Пепеляев докладов своих коллег не слушал. «Я ушел с конференции на совещание»³³, — записал он в своем дневнике. Как отмечает В. В. Гармиза, именно на этом совещании, состоявшемся в здании Омского военно-промышленного комитета, и был в принципе решен вопрос об установлении военной диктатуры³⁴. Думается, однако, что состав участников (местные кадеты, представители омского Союза возрождения России и иностранные генералы) указан не совсем точно. Под названием представителей Союза возрождения России фигурируют, очевидно, некоторые члены Совета министров во главе с министром финансов И. А. Михайловым. Сомнительно и личное участие в совещании иностранных генералов. По свидетельству генерала Жанена, возглавлявшего французскую военную миссию в Сибири, «на тайном собрании заговорщиков, где было принято решение привести заговор в исполнение» (имеется в виду описываемое совещание), присутствовал лишь офицер связи английского генерала Нокса Л. Стевени³⁵.

Но вернемся к дневнику Пепеляева. Далее в нем следует такая запись: «Совещание. Участвовали (пропуск в тексте. — Н. Д.). Все решено. Оттуда с (пропуск в тексте. — Н. Д.) я поехал к п. (пропуск в тексте, видимо, полковнику. — Н. Д.). Полная налаженность. Описать потом». Далее в подлиннике дневника почти четыре страницы оставлены незаполненными. Сразу же после пропуска — запись о том, что «переворот произошел»³⁶.

В современной буржуазной историографии распространен тезис о том, что непосредственное участие сибирских кадетов в перевороте 18 ноября «остается неясным»³⁷. На наш взгляд, приведенная выше цитата из дневника Пепеляева не оставляет ни малейших сомнений в этом вопросе. Сам Пепеляев 5 декабря записал в дневнике: «Мы ответственны (и особенно я) за переворот…»³⁸.

Составители «Хроники гражданской войны в Сибири» В. Максаков и Н. Турунов без всяких оговорок называют Пепеляева «главным деятелем переворота»³⁹. В многотомной «Истории СССР» также подчеркивается: основная роль в установлении военной диктатуры в Сибири принадлежала кадетам⁴⁰. Однако некоторые советские историки придерживаются той точки зрения, что свержение Директории было осуществлено казачьими офицерами-заговорщиками, а миссия кадетской партии состояла лишь в моральной поддержке нового диктатора⁴¹.

В ряде работ советских исследователей проявилась тенденция основную инициативу и организующую роль в устройстве колчаковского переворота отводить Вологодскому. На наш взгляд, подобная тенденция не имеет под собой реальной почвы. Не говоря уже об уничижительных характеристиках, дававшихся ему как политическому деятелю представителями контрреволюционного лагеря (Пепеляевым, Кролем, Гришиным-Алмазовым и др.), обратимся к оценке этой личности в опубликованной 5 июля 1919 г. в «Правде» статье «Что такое колчаковщина?».

«Провинциальный адвокат, совершенно не ориентирующийся в политике, вдобавок, впавший в мистицизм и ханжество, проводящий дни в посте и молитве», — таким рисовала Вологодского «Правда».