Кадеты Точка Ру

Засыпая, Телегин всё удивлялся про себя, отчего так долго греет крест на груди. Видимо, за время пожара кусочек олова успел прогреться до самой глубины. А утром, ещё и шести не было, к Телегину пришла девчонка Вика, та самая, которую Телегин избавил от пьяного капитана Дрыгайченкова, и попросила сто рублей в долг.

Сонный Телегин уже хотел просунуть через окно «Рафика» сторублёвку, да поинтересовался, зачем она Вике понадобилась. Вика честно ответила: надо ехать в женскую консультацию делать аборт. Пьяный клиент в Калуге сделал Вику беременной, а становиться мамой она не собиралась.

— Ребёнка трогать не смей, – хмуро сказал Телегин, пряча сторублёвку в карман. – Если сделаешь аборт, я тебе ноги выдерну, поняла? Теперь слушай. Придёшь ко мне через четыре месяца и покажешь живот. Я тебе за это дам четыреста долларов. Запомнила?

– Не получится, – улыбнулась Вика. – Мне работать надо, а с животом я кому нужна?

– Если ребёнка убьёшь, можешь четыре месяца не ждать – бери пассатижи и сразу приходи ко мне, – вздохнул Телегин. – Я тебе честно говорю: выдерну ноги и будешь, как Васька, на каталке ездить. Всё, иди пока. В марте за долларами приходи.

– Дядь Вить, – Вика беспокойно облизала лопнувшую губу. – Ну чё Вы, а? Давайте я для Вас очень хорошо поработаю. Всего за сто рублей, дядь Вить! Я обычно тысячу рэ брала. А сейчас срочно нужно, понимаете?

Телегин вздохнул, молча полез под сиденье за пассатижами. Вика, смекнув, что денег ей не видать, быстро пошла прочь.

– Каждые два месяца приходи! – крикнул ей вслед Телегин. – По пятьсот долларов буду давать, поняла? Перезимуешь нормально! И не вздумай теперь «работать»!

На следующий день Вику нашли в лесополосе с пробитой головой. Убитую девочку едва опознали. Потом Телегину рассказывали бабки, что она всё-таки ездила в Козельск на рейсовом автобусе, а вечером возвращалась невыносимо бледная, больная и озлобленная. Даже на Тимофевну матом вызверилась.

Телегин хотел напиться и купил у Валентининой сменщицы бутылку водки.

Но выпить ему не пришлось. За полсотни метров до телегинского пожарища остановился милицейский «УАЗик», а из «УАЗика» вылез матерящийся капитан Дрыгайченков и нетвёрдо зашагал к жёлтому «Рафику», стоящему в глубине выгоревшего двора.

Телегин вышел навстречу с открытой банкой тушёнки в руке.

Капитан покосился на вилку, зажатую в пальцах Виктора Петровича, и, пьяно улыбаясь, полез в кобуру за «Макаровым»:

– Ща, ща… Я тебя задерживать приехал, понял? Ща всё будет.

Пистолет не вытаскивался, капитана это злило.

– Руки на голову, я с-сказал! – рыкнул он на Телегина. –Выполня-ать!

– А в чём, собственно? – тихо спросил Виктор Петрович, закладывая руки на затылок. Банку с тушёнкой ронять Телегин не собирался, она была почти полная. Так и стоял теперь, удерживая банку над теменем.

– К тебе девка бегала? Бе-егала. Я всё знаю, – капитан погрозил Телегину замёрзшим пальцем в рваной перчатке. – Значит, ты убил. В лесополосе. Какой же ты гад… маленькую совсем девочку. Насиловал, ножом резал. Пристрелить тебя мало.

Он достал-таки пистолет, направил Телегину в живот:

– Эх, была бы моя воля! Стрелял бы таких на месте!

– Ну стреляй, – предложил Телегин. Капитан немного опешил.

Пьяное лицо нахмурилось, пожевало губами и наконец изрекло:

– А… это? Никак не будем?

– В смысле? – Виктор Петрович приподнял бровь.

– Ну… откупиться не хочешь? – просипел капитан. – Тысячу рублей давай. Я никому не скажу, что ты её прирезал.

– Нет у меня тысячи рублей, – усмехнулся Телегин. Он говорил правду: из московских денег оставалось ровно четыреста долларов, отложенных для бедной Вики. А рублей было от силы триста, причём половина – старушечьими монетками, в пластиковом ведёрке из-под маргарина.

– Ну… пятьсот у тебя есть? – набычился капитан, вертя пистолетом. – Ну хоть триста.

– Триста – есть.

– Ну так давай сюда-а! – обрадовался Дрыгайченков.

– Не могу.

– Это как?

– А нечего тебя взятками баловать, – Телегин неторопливо поставил банку с тушёнкой на крышу микроавтобуса. – Шёл бы ты, капитан, домой, спать. Или арестовывай скорее. Арестуешь – мне не жалко, я на суде оправдаюсь.

– Что-а?! – взревел капитан, выдвигая вперёд нижнюю челюсть. – На каком суде?! Да я тебя прямо сейчас шлёпну!

– Капитан, не дури.

– Всё, быдля, замочу! – прокричал капитан в голос и надавил курок. «Макаров» хлопнул, пуля визгнула по крыше «Рафика», Телегин шатнулся вбок. Милиционер, тряхнув головой, ещё раз тиснул курок – снова грохнул выстрел, и снова Телегин оказался не там, куда целился Дрыгайченков.

– О-ох, – вздохнул Телегин, мягко выворачивая милицейское запястье и прислушиваясь к звонкому падению пистолета на обледеневшую землю, – тоже блюститель. Стрелять научился бы.

С капитаном пришлось выпить. Капитан был на угар крепкий, лез к Телегину мириться-обниматься, плакал и пел настоящий русский шансон. Капитану было ужасно жаль убитую девочку Вику Сухову, которую он, по его словам, так и не успел обидеть.

Утром Телегин поехал на работу.