Кадры памяти

      Я был с ним нежен. Возможно, даже чересчур. Он быстро понял, что может взять верх, что я расслабился и не собираюсь его воспитывать. И так же быстро он понял, что это значит, к моему благоговейному ужасу, -- что я отпер все замки и дозволил ему незамеченным пройти мимо моей подозрительности и горького опыта, мнительности и даже знания будущего. Это был первый раз в моей жизни, когда столь близкий и жаркий контакт обошёлся без предсказаний. Я до сих пор ничего не узнаю о будущем Эцагана, как ни стараюсь. Равно как и о своём собственном. Он ласкал меня, и я прижимался к нему, как будто вокруг была не жара, а лютая стужа. Каждым жестом я отрекался от самостоятельности, и он это понимал. И я, не опасаясь, доверял ему себя.

      ***

      Я решил познакомить его с Азаматом через пару месяцев. В конце концов, парню нужна была работа, и потрясающая его прелесть -- далеко не единственное его достоинство. Эцаган -- толковый, смелый и невероятно ловкий. Я знал, что Азамат не пожалеет, если возьмёт его. Мальчишка встретил меня в радостном волнении, он был, конечно, наслышан о нашем капитане, а поскольку от природы он весьма честолюбив, то ему, конечно, было невероятно важно попасть в самую лучшую команду. Он даже пару раз просил меня не рассказывать о нём Азамату, потому что хотел быть принятым в команду за собственные заслуги, а не по знакомству. Но я сказал, что уже поздно, Азамат не мог не заметить, что в моей жизни появился новый человек, и он всё равно всё поймёт.

      С другой стороны, Эцаган -- настоящий породистый муданжец, не переносящий никакого уродства. Он знал, что Азамат в этом смысле будет неприятным зрелищем, но клятвенно обещал мне совладать с собой при встрече, потому что знал, насколько важен для меня мой друг. Азамат, конечно, сам понимает, что урод, и не рассчитывает произвести приятное впечатление, но мне было бы очень некомфортно, если бы два важнейших человека в моей жизни не смогли друг друга выносить.

      Мои опасения оказались не напрасными. Когда мы вошли в ресторан, где назначили встречу, и обошли столик, за которым сидел Азамат, Эцаган весь напрягся и сжал зубы так, что желваки заходили. Пересилив себя, он всё-таки поздоровался, сел за стол и ответил на все вопросы, какие Азамат задавал соискателям.

      -- Говоришь складно, -- довольно отмечает Азамат. -- Я, конечно, ещё в деле тебя проверю, уж извини, без этого никак. Ну а пока спрашивай всё, что хочешь, у тебя ведь есть опыт работы, значит, и требования сложились.

      Эцаган немного колеблется, а потом опустив глаза произносит:

      -- Про условия мне Алтонгирел рассказал уже... Вы... не обидитесь, если я ещё подумаю?

      Азамат сужает веки.

      -- Ну подумай, если есть, о чём.

      Эцаган кивает, извиняется и уходит несколько более поспешно, чем было бы вежливо.

      Азамат грустно смотрит ему вслед.

      -- Сомневаюсь, что он придёт ещё раз. Я ему слишком неприятен.

      -- Он привыкнет! -- я кидаюсь на защиту. Только бы они не поссорились, только бы не поссорились!

      -- Ты это наверняка знаешь? -- хмыкает Азамат. Мне нечего ответить.

      ***

      -- Как ты можешь на него всё время смотреть? -- Эцаган меряет шагами гостиную своей небольшой гарнетской квартирки. -- Он же ужасен!

      -- Он мой лучший друг, почти брат, и отличный капитан!

      -- Ну и что! Как я могу подчиняться такому пугалу?! Звездолёт -- очень тесное пространство, как можно терпеть такое соседство? Да я есть не смогу с ним за одним столом!

      -- А чего ты хотел, мальчик мой, отправляясь в космос? Думал, тут все богоподобны? -- не выдерживаю я. -- Похоже зря тебя мамочка из родного дома отпустила, рано ещё, не готов ты к самостоятельной жизни!

      Эцаган вспыхивает.

      -- Моя мать убита.

      Я замолкаю на полуслове. Почему же он мне раньше не сказал? Как это неудобно, что я не могу про него ничего выведать... Я пытаюсь извиниться, но у меня это всегда плохо получалось, а Эцаган совершенно не рвётся меня прощать. В итоге я ухожу совершенно раздавленный.

      ***

      Я названивал Эцагану следующие три дня, но он меня игнорировал. Азамат, конечно, заметил мою озабоченность, догадался о её причинах и теперь смотрел на меня виновато, что ещё сильнее выводило меня из себя. На четвёртый день мы улетели на задание, а на пятый Эцаган сменил гнев на милость. Как я узнал позже, он пришёл в космопорт на встречу с другим капитаном, заметил, что нашего корабля нет, и испугался, что я совсем его бросил.

      Дальнейшие три месяца мы изредка встречались на планете и периодически перезванивались по нетбуку, когда мне позволяла работа. Теперь я очень хорошо понимал, почему в своё время Азамат просил ему не звонить во время заданий. У меня снова появилось ощущение, что дорогой человек от меня отдаляется, а я ничего не могу с этим сделать.

      После обряда смены сезонов, который я провёл в ночь на начало зимы по муданжскому календарю, я зашёл в кухню разговеться и встретил там неожиданно весёлого Азамата. Несколько часов назад мы снова приземлились на Гарнете, и вся команда разбежалась развлекаться, так что я был несколько удивлён, обнаружив Азамата на корабле.