Кадуцей

Ванна начинает медленно наполняться, постепенно скрывая мое порядком потрепанное тело под толщей воды. В попытке прогнать все мысли из своей головы, я включаю музыку и закуриваю сигарету. На фоне играет что-то спокойное, а дым от сигарет постепенно поднимается к потолку, задерживаясь там ненадолго, а после улетает в вытяжку. Я начинаю чувствовать, как моя голова тяжелеет и, приняв какую-то непонятную позу, я полностью погружаюсь под воду.

Сознание полностью пустое. В голове не единой мысли, однако я почему-то ощущаю неописуемую грусть, которая постепенно перерастает в душевную боль, что пробирает аж до слез.

Через час с трудом выталкиваю свое тело из ванной. Измотанный и опустошенный я медленно одеваюсь и решаю все-таки взглянуть на себя в зеркало. С удивлением для себя обнаруживаю, что теперь, после уже пережитых и в преддверии новых событий, мне стало несколько все равно на себя, однако я вовсе не уверен, что сие безразличие останется со мной после завершения моей миссии.

Наконец выйдя из ванной, я держу путь в сторону кровати, в надежде поскорей уснуть и отдохнуть. По пути беру письмо на случай, если сон откажется приходить и с чистой совестью падаю в объятия одеяла. Лежу с закрытыми глазами где-то минут двадцать, но, как и ожидалось, покоя мне не видать. Приходится вновь напрягать свои мышцы, сначала открывая письмо, а потом фокусируясь на том, что написано:

«Дорогой Давид,

Пишу тебе с целью объяснения работы устройств и для того, чтобы предложить план, как все это пронести на бал.

Сперва расскажу, как они работают. Суть проста: отдираешь сзади пленку, приклеиваешь куда-нибудь, набираешь время на таймере, если не указывать время, то сработает оно сразу, как ты нажмешь кнопку на пульте.

Что же касается проноса сих устройств, то тебе нужно не более чем принести их в субботу к дому в конце улицы Шагала, там тебя в десять вечера будет ждать мой человек, он и пронесет эти устройства, а после спрячет где-то в особняке, в котором будет бал.

Также хочу напомнить, что был бы очень признателен, если бы ты обошелся без жертв среди простых членов секты, они должны понести свое наказание по закону, однако до Кукловода и Гарроты мне дела нет. Желаю удачи!

Смиренный Китобой».

Я выдохнул. Пришлось встать и дойти до ящика. На всех этих непонятных устройствах действительно лежал пульт. Я взял и положил его в карман, его-то я и так пронесу, тем не менее у меня есть еще практически два свободных дня, в которые мне нужно постараться, как минимум, не впасть в депрессию, а лучше найти хоть какие-то зацепки по поводу местонахождения Сабрины, хотя, несмотря на всю мою любовь к ней, первостепенно было сохранить себя, чтобы уничтожить секту. Я взглянул на кухонный стол, на котором лежала сделанная на заказ маска. Амикус передал мне ее перед отъездом к Китобою, однако она мне так и не пригодилась, но ничего, послужит в воскресенье.

Последующие минут десять я пытался составить хоть какой-то план на ближайшие пару дней, чтобы, во-первых, не умереть от скуки, а, во-вторых, отвлечься от волнения, которое с каждым часом все нарастало. Первым моим делом стало торжественное повторное открытие черного хода в общежитие, потому как я не планировал становиться примерным студентом, который возвращается в общагу вовремя, но и не планировал каждую ночь проводить на улице. Сначала я, спустившись вниз, подождал пока вахтерша куда-нибудь отойдет, а потом незаметно забрал у нее ключ от заветной двери и уже с чистой совестью отправился на улицу. Мой путь лежал в сторону моего прежнего дома. Пришло время освежить воспоминания.

За время обучения в универе я успел уже забыть, насколько долго добираться до туда, да и образ самой квартиры уже начал выветриваться из моих воспоминаний, и я бы, наверно, так бы и забыл про нее, однако вот он двор моей милой двенадцатиэтажной панельки.

Ничего не обычного, все как у простых смертных. Длинный дом, который ближе к концу немного закручивается. Местами краска уже начала облезать, видно всю тяжесть накопленных лет. Внутри двора стоит детская площадка, которая их себя представляет всего-навсего скрипучие качели, несколько скамеек и железную горку, которая летом разогревается до каких-то астрономических температур.