Кадын

Ооо, ты к вышним мирам, мой голос, лети,
Ты кукушкою возвратись.
Что видал, принеси на своих крылах,
Я спою в легких словах,
Как Золотой реки люд в кочевьях бродил.
Вот все земли конями истоптаны,
Все реки мостами вымощены,
Но одна река – шире всех,
Средь других она – море широкое,
Средь других она – море бескрайнее.
Как на дальний берег глаза глядят –
В дымке берег теряется.
Как на дальний берег птицы летят –
Назад возвращаются.
«До зимы здесь суждено нам стоять.
А по льду станем кочевье гнать».
Так решили все, так и царь решил.
И свернули они кочевые шатры.
Дома крепкие себе выстроили,
О пяти углах, о семи, у царя – о тринадцати.
Но луна за луною дружно бегут,
Только нет зимы, как и не было.
Люди миром живут, своим делом живут,
Один царь покоя не ведает:
Нам ли здесь стоять, дальше путь ли гнать?
День за днем у духов выведывает.
Не дают ему духи ответа,
Но вперед толкают, за реку.
«Коль не будет зимы, станем мост мостить,
Но на этой реке не останемся жить».
Вот к зиме дуют ветры опять,
Но не хочет река стоять.
Царь тогда через себя перекатился,
Серым журавлем обернулся.
На другой берег летит, на другой берег глядит.
Так видит:
На большой горе, на высокой скале,
Над великой рекой сидит черный царь.
Над огнем ему власть вышним дана,
Отгоняет дыханьем он холода.
Как подует ветер с седых земель,
Он им жар навстречу направит.
Не останется вмиг ни мороза, ни вьюг,
И зима не наступает.
«Ты зачем же такое зло творишь?» –
Закричал с неба царь-журавль.
«Не хочу пускать я чужой народ,
Пусть во власти моей пребывает».
Царь на берег свой прилетает,
Царь людей к себе собирает.
Ооо, все кто слышит, послушайте,
Ааа, кто видит, взгляните на то.
Как в те давние дни царь людей сбирал,
Вновь в кочевье их созывал.
Выходил один на высокий яр,
За реку колдуну кричал:
«Ты хотел нас рабами заставить жить,
Но свободному люду рабами не быть».
Эээ, боевые клевцы точите,
Ааа, боевые стрелы очиняйте,
Йерра, йерра, коней погоняйте,
Золотой реки люд, на битву идите!
Как сказал это все, на яр царь вернулся,
К Бело-Синему из всех сил потянулся,
Повернулся, встряхнулся, сынам улыбнулся
И живым мостом через реку стал.
Вот пошли по нему воины,
И обозы их, табуны легки,
И быки крутороги, и овец много –
Всем кочевьем они по мосту пошли.
А колдун со скалы хохочет,
Мост огнем ярым спалить хочет.
Только дует он – а мост не горит,
Как стоял, так над рекой и стоит.
Дунул снова, затлели опоры слегка,
Из-под ног слышат люди царевы слова:
«Йерра, йерра, кони, летите,
Золотой реки люд, стрелы мечите,
Ого-го, будет радость в бою,
Ойохо, каждый первый в строю».
Колдун черной злобою злится,
Вновь на мост огнем хочет пролиться,
Только мост стоит, не шатается,
Хоть опоры уже занимаются.
«С боевого клинка вас кормили,
Боевыми стрелами играли,
Мы дети войны, Золотой реки,
Наши кони, как солнце, легки».
И от злобы колдун сам загорелся,
Черный лес пожаром занялся,
А на яр уже люди ступали,
Чеканами врагов поражали.
«По земле нас духи водили,
Из всех рек коней мы поили,
Мы тверды, как клинки,
И придем, легки,
К берегам Золотой реки».
Жаркий бой в тот день приключился.
Мост, догорев, проломился.
Как закончили битву сыны,
Все на берег они пришли.
Проводили отца к бело-синим холмам.
Ветром стань, ветром будь, полетай!