Кадын

– Забота о людях – достоинство дочери царя, – сказал он, и голос его был по-особому мягок. – Я ценю это, царевна. Давай же не станем ссориться из-за людей. Пройдет эта луна, и твои люди моими, я чаю, станут, и тогда я сам позабочусь об этом коннике, по своей воле.

– Нет, царь, – отвечала я спокойно. – По закону жена отправляется в дом мужа, а не наоборот. Такой закон и в Степи существует, я знаю. Это свой люд ты моей власти отдашь.

Ничего не ответил Атсур, только хлестнул коня и тут же, осадив, вздыбил. Конь присел, заходил под ним, а мы спокойно свой путь продолжали. Я понимала, что гость взбешен, но радостно мне было это видеть. Понимала еще, что ненависть не только к Талаю, но и ко мне поселилась в его сердце, и этот гнев уже не остынет. Но мне было все равно. Обрекая себя на жертву, всю дальнейшую жизнь на служение люду готова была отдать, пусть даже жить мне от него далеко и сдерживать зло, в одном стане со злом находясь.

Так думала я тогда. И, верно, все так сложил бы Бело-Синий, если б не моя Очи. Ни о чем меня не спросив, ничего не сказав, все поняла она в тот вечер и в голове по-своему сложила.

Глава 11 Жертва барса

Ничто не изменилось у нас с того дня: Атсур продолжал ездить на охоту с соколами, с ним – мои братья, Очи и еще некоторые воины. Атсур держался как вожак и любимец, приковав сердца неведомой доселе забавой. Очи не спешила уезжать. Конь ее сильно хромал, Талай же уехал, не прощаясь. Очи упросила Санталая дать ей на время одного из наших коней и больше не думала, казалось, ни о чем.

Они стали друзьями с Атсуром. Возвращались домой поздно, случалось, что мы уже спали. Но и тогда еще долго слышался их приглушенный смех, возбужденные охотой разговоры, обсуждения птиц и их отличий, шутки. Я лежала в постели, не закрывая глаз, но не заговаривала с ними. Все больше проникала в меня мысль, как вода просачивается даже сквозь плотно подогнанные камни, что моя доля уже решена, и этот иноземный мужчина в носатых сапогах и замасленной шубе обречен стать моим мужем. «Он будет мне муж», – думала я, глядя на Атсура, как вместе с Очи он разогревает похлебку. – Я стану женой этого большого грубого человека. Что будет тогда со мной?» Атсур говорил что-то, его темные глаза весело и хищно блестели в свете огня. Обветренное лицо по-прежнему казалось непроницаемым, но с каждым днем словно бы ближе он становился мне, словно что-то тайное, мужское проникало в меня от него и помимо моей воли, исподволь, брало надо мной власть.

Дни, отведенные мне, подходили к концу. Никто не напоминал мне о решении, даже Атсур, казалось, отступился. «Ты задумчива стала, сестренка, – все чаще говорил мне Санталай. – Съезди на охоту, развейся». Я только качала головой. Спокойно и тихо у отца доживала. Только в воинских занятиях находила прежнюю радость.

И вот как-то днем, подъезжая к дому, я услыхала крики и визг. Хлестнув Учкту, подлетела и увидела, как Атсуров слуга хватает нашу служанку за руки и тянет к себе, а та отбивается, визжит, неумело бьет его, но не может освободиться.

Я налетела на него и ударила плеткой. Степской отшатнулся, алый след отметил его щеку. Ошалелыми глазами уставился он на меня, но не посмел сказать ни слова.

– Прочь, пес! Убирайся в свой шатер и сиди там, пока твой хозяин не явится, – крикнула я, не заботясь, поймет ли он. Повернула лошадь, а служанка с плачем побежала за мной, пытаясь ухватить ногу и обнять в благодарность.

– Шагу не ступить от них, если в доме господ нет, – слышала я через прерывистые рыдания. – Точно собаки ведут себя. И в лари лазали, я сама видела, да что с ними делать?

– Много таскали?

– Не знаю, госпожа. Один раз сказала ему – рыкнул на меня как зверь. Боюсь их, злых.

– Что ж никому из семьи не сказали? Ни мне, ни отцу, ни брату.

– Боимся, боимся… – Она пуще ударилась в слезы, и я узнала, что одну служанку, самую из всех кроткую, двое степских подстерегли вечером и завалили в конской клети. Уже несколько дней она не приходила к нам, отцу сказали, что заболела, он велел послать ей сушеных ягод.

Мое сердце забилось гневом.

– Овцы вы! Куропатки безмозглые! Да как же можно о таком молчать?! Я сейчас же найду их царя, пусть прибьет этих собак!

Тут как раз вернулся Санталай.

– Брат! – закричала ему. – Брат, где охотится нынче степской?

– Что случилось, сестренка? От твоего гнева стрелы летают.

– Где Атсур? Он нужен мне.

– Не охотится он сегодня, и где он, не знаю.

– Нет? Отчего же? – я опешила.

– Уже несколько дней, как не собирает охоты. Или ты не знала?

– Не знала. Очи мне сказала утром, что зверовать поедут.

– Верно, с Очи и поехали, наши леса решила ему показать. Только в поле нет его, сокола не летают.

– Как странно. А братья, а наши воины с ними?

– Не знаю, сестра. Я не видел их. Одно лишь знаю: меня там нет и брата Бортая тоже, к нему сейчас ездил поправлять крышу. Нет там и брата Стибора, его отец еще вчера в нижний стан отправил за хлебом.

Я совсем растерялась. Не одна же Очи с Атсуром в тайгу ускакала? А если и так, что она в голову себе взяла?