Каена

Но там есть шанс победить. Даже королева об этом говорила. Иллюзорный. Неощутимый. Даже если она и не знает, кто за нею будет бежать. Эльфы не знают пощады. Но эльфы не знают лжи. Очевидно, королева Каена — эльф лишь наполовину.

На вторую — просто чудовище.

Шэрра коснулась простой одежды — "для охоты, чтобы бежать было легче". С одной стороны, можно было встретить смерть не спиной, а лицом. Даже если и с завязанными глазами. Но это означало сдаться.

Она не собиралась сдаваться.

Дверь тихо скрипнула. Она не обернулась, подумав, что это могли быть смотрители — а кто ещё? Проводить её на казнь, даже если это официально величается какими-то там играми. Что может быть веселее?

— Я ещё не одета, — сухо отрезала она, стараясь сделать вид, что не чувствует пристального взгляда. Платье было слишком откровенным — в стиле королевы Каены, — со слишком глубоким вырезом на спине. Сегодня она избавится от всей этой пошлости, сегодня ступит на Пылающий Путь, если будет нужно, сегодня промчится под сенью ночи по Златому Лесу, и либо её Охотник, либо Твари Туманные растерзают хрупкое девичье тело на мелкие кусочки.

— До церемонии ещё много времени. Успеешь.

Она обернулась. В воздухе застыла пламенная сфера — но она и без магии, по одному только голосу могла узнать обладателя дара.

— Я — твой Охотник, — равнодушно промолвил он. — Каена полагает, что лишила тебя всех шансов. Или, может быть, она думает, что так будет больнее.

Шэрра не спрашивала, кому. Королеве было абсолютно наплевать на какую-то там придворную даму. Нет — она причиняла боль своему Вечному.

— Я всё равно буду бороться, — ответила девушка. — Даже если это бессмысленно.

— Почему?

Она хмыкнула. В вопросе Рэна чувствовался искренний интерес, и проигнорировать его было бы самой настоящей глупостью. Или хамством. Он, в конце концов, Вечный, и даже если он её Охотник, Шэрра всё равно была должна ему целые две недели жизни.

— Мама рассказывала мне о том, — промолвила девушка, — что прежде для эльфов первым делом была честь. Первая важность. Первый приоритет. Что за честь каждый эльф был готов перегрызть глотку, думаю, скорее всего себе. А ещё они хранили свои Златые Деревья и думали, что их грехи отражаются на Златых Листьях. Мама говорила об этом с таким восторгом…

Пламенная сфера угасла. Роларэн смотрел на неё не то чтобы ошеломлённо — взгляд вообще было трудно рассмотреть в этом полумраке, — но как-то удивлённо. Острые черты его лица теперь казались и вовсе враждебными, словно те Каеновы стрелы и мечи. Она ждала услышать от него хотя бы одно слово, но Вечный промолчал.

— А мне кажется, это вас всех и погубило, — усмехнулась Шэрра. — Зачем свои грехи превращать в благодеяния? Зачем пытаться жить правильно, если не умрёшь, не пострадаешь? Подумать только — пара листиков падет… Вот так погибли эльфы. Королева Каена здесь ни при чём.

— Тебе восемнадцать лет — не восемнадцать веков, — отметил Роларэн. — И ты смеешь судить Вечных?

В его голосе она не почувствовала укора. Может быть, даже понимание. Возможно, ему хотелось кивнуть и подтвердить, что вся эта религия, которая основывалась на том, чтобы ценить, уважать, превозносить до невообразимых высот эльфов прошлого давно уже состарилась.

— У меня нет Златого Дерева, — промолвила она. — Мама говорила, что назвала меня в честь собственных видений. Что она чувствовала, как будет правильно. И не искала Древо. Зачем? Поэтому нет листьев, на которые я могла бы всё списать. Поэтому я не эльф даже. Не эльф прошлого точно. Мне нечего делать в этом королевстве. Поэтому — я намерена победить. Даже если это невозможно. Даже если против меня будет стоять Вечный.

Он подступил ближе. Казалось, вдыхал аромат её собственной уверенности, впитывал в себя давно забытые эмоции.

— Мою жену звали так, как тебя, — протянул он так спокойно, так меланхолично, что оставалось только закрыть глаза и пошатываться, грозясь упасть. — Она была и похожа на тебя. Волосы, глаза. Улыбка. Но моя жена никогда не была Вечной. Моя жена была просто чудовищем, уничтожившим нашего ребёнка. Наполовину. Вторую половину разрушила королева. Но всё же, — пламени не было, и от его тепла — удивительного для эльфийского королевства, — Шэрре становилось неуютно, — она имела свойство ждать, пока потемнеют листики на Шэрриэле. Пока Златое Дерево должно было пасть, — мужчина протянул руку, но так и не прикоснулся к ней, — она умерла сама. За её смерть я Каену винить не могу. Может быть, это и вправду было избавление. Может быть, Каена совсем немного прогадала со своим милым подарком. Но Златой Лес давно уже сгнил. Выгорел. Пропал. Какой толк в Златой Охоте? — он подался вперёд. — Мою жену назвали в честь какой-то Вечной. Своровали её имя. Может быть, это всё повторяется вновь? Будь ты ею, ты бы поступила, как древние эльфы. Ты бы встала лицом к Охотникам и испепелила бы магией свою повязку. Но ты эльф из этого времени, — Роларэн хмыкнул. — Пусть и не такой как все. Что ты будешь делать?