Каена

— Это всё неважно, — наконец-то хрипловато выдохнул он. — Палица способна убить Вечного только тогда, когда принадлежит другому бессмертному эльфу. Моя же — моё наказание за всё то, чего я не совершил, и благодарность за всё содеянное. Не могу расстаться — боль отрезвляет.

Шэрра опустилась на колени рядом с ним — не потому, что ей было плохо, скорее уж от того, что связь между ними натянулась слишком уж прочной нитью. Ей хотелось прикоснуться к его щеке, обнять — убедиться в том, что мужчина всё-таки жив. Разумеется, она уже совершила оплошность, когда согласилась с ним пойти, могла замёрзгнуть теперь здесь насмерть, но всё равно слишком уж сильно хваталась за него, за это крохотное местечко, одновременно и страшное, и такое прекрасное — за осколок их общего прошлого.

Нет, она его ни капельки не любила. Она боялась Вечного до дрожи в ногах — и не могла именно поэтому его просто так отпустить. Шэрра столько времени не видела ни одного эльфа! И теперь, прикладывая снег к его израненным ладоням, чувствовала себя будто бы дома. В её прошлом осталась, закованная в кандалы, её бедная, несчастная мама — привязанная к Златым Деревьям. Осталась королева Каена, остался отвратительный дворец, нависавший серой тенью над столицей. А Роларэн из того самого прошлого вырвался — он стоял перед нею, совершенно живой, разве что только с дурацкими ранами, в которых был сам виноват.

— Зачем я тебе? — прошептала она. — Зачем всё это? — нежные женские пальцы сжали комок снега, и тот водой стекла по её запястью. — Поцелуй тот зачем?

Она не спросила, как он выжил. Вечный всё равно ни за что не сказал бы. Но он только рассмеялся в ответ на её вопросы — и опустился прямо на снег, словно не боялся ни заболеть, ни умереть от холода.

— Королева Каена отобрала всё, что могла. Я колдую теперь, словно сквозь пелену — куда сильнее любого из ныне живущих, но как же слаб в сравнении с тем, что я мог прежде. У меня от прошлого только и осталось, что эта палица, будто бы моя казнь, — он улыбнулся. — И я хочу вернуться туда и всё исправить. Я знал, что рано или поздно ты сюда придёшь, если жива. И я ждал. У меня времени много. Целое бессмертие.

— Зачем мне приходить туда, где не место ни женщине, ни уж тем более эльфу? — Шэрра опустилась рядом с ним на снег, чувствуя, как медленно в землю уходит дрожь её рук, как утекает по капле страх. Она до того устала, что даже сбежать сейчас никуда не могла. Да и уходить — последнее дело. Жизни в ней почти не осталось.

— Потому что тут никто не станет искать, — хмыкнул Роларэн. — Разве можно придумать место для эльфа хуже? Сейчас выход за границу дарует вечность, не магию… Люди любят эльфов, мы их очаровываем. Кому под силу иллюзия, когда чары больше не стелятся по Златому Лесу?

Она почувствовала, как проникает под кожу холод. Как медленно осколками впивается он в кожу, уничтожая в Шэрре все намёки на жизнь. Ей навилось, впрочем, чувствовать себя убирающей. Умирают ведь только живые, а она была мёртвой столько времени, что уже позабыла обо всём. В иллюзии себя чувствуешь, словно в неснимаемой обёртке. В ней душно, отвратительно, после неё сам себя теряешь. Роларэн в своей проходил больше двух лет — и она смутно могла себе представить, как мужчина вообще столько выдержал.

Всё перед глазами плыло. У неё теперь не было своей реальности. Отысать этот клочок снега на побелевшей карте… И утонуть в нём на века. Но эльфы не умирают, эльфы растворяются в пустоте. И после вечности у них нет второй жизни — благодать. И после короткого отрезка тоже её нет — что за проклятье?

Давным-давно эльфы были Вечными повсюду. Но вот уж сколько лет только за границами Златого Леса они могли вкусить бесконечность и бессмертие. И никто почти за последние годы не мог сюда вырваться. И только Роларэн, последний, обладал даром прошлого в полной мере. Шэрре даже как-то приятно было от мысли, что умирать она будет рядом с ним. В конце концов, смириться, когда рядом Вечный. а не Королева Каена, в разы проще.

Деревья закрутились в бесконечном круговороте. Она смотрела, как мелькали белые верхушки, вспоминала, как практически превратилась в того самого Рэ. Теперь, рядом с Роларэном, она была дома больше, чем когда-либо ещё. Диво-дивное — даже не подозревала прежде, что так сильно скучала по кому-то с острыми ухами.

— Как ты выжил?

— Каена думала, что у неё получится, — хрипло рассмеялся он. — Что я подчинюсь и пойду играть по её правилам. Но пытки — это не то, чем можно испугать эльфа, прожившего все годы её правления в Златом Лесу. Я не первый раз отправлялся к людям; она не смогла даже толком отрубить мне кончики ушей — остались одни лишь шрамы.

Холод оживлял. Она чувствовала, что из неё вытекали посление капельки жизни — но разве не в том была всего этого прелесть? Если есть чему вытекать, значит, она всё ещё жива. И Шэрра не могла надышаться свободой и собственным удивительным счастьем. В ней, оказывается, было ещё столько силы поддерживать всё это.