Кафе лунатиков

Это все она сказала с улыбкой и теплым светом в глазах. Хватка Ирвинга на моей руке была почти болезненной.

Я наклонилась к нему и шепнула:

– Это у меня правая рука.

Он моргнул, глянул на браунинг и отпустил руку, тихо пробормотав:

– Ой, прости.

Райна подалась ближе, и Ирвинг вздрогнул.

– Ирвинг, я не кусаюсь. Пока не кусаюсь. – Она рассмеялась низким искристым смехом. Такой смех вообще-то для спальни или для шуток, понятных только своим. И от этого смеха изменились ее глаза и лицо. Она вдруг показалась сладострастнее, чувственнее, чем секунду назад. Экзотически заманчивой. – Маркуса не следует заставлять ждать.

Она повернулась и пошла между столов.

Я глянула на Ирвинга.

– Ты мне что-то хочешь сказать?

– Райна у нас самка альфа. Если надо кого-то по-настоящему больно наказать, это делает она. У нее воображения куда больше, чем у Маркуса.

Райна манила нас от дверного проема возле бара. Ее прекрасное лицо нахмурилось, став чуть менее прекрасным и куда более стервозным.

Я потрепала Ирвинга по плечу.

– Я не дам ей тебя тронуть.

– Не в твоих силах этому помешать.

– Там посмотрим.

Он кивнул – но не потому, что поверил – и пошел между столами. Я за ним. Какая-то женщина тронула его за руку, когда он шел мимо, улыбнулась. Она была примерно моего размера, очень элегантная, с короткими черными волосами, черным кружевом обрамлявшими тонкое лицо. Ирвинг пожал ее пальцы и пошел дальше. Ее большие и темные глаза встретились с моими – и ничего мне не сказали. Они улыбались Ирвингу, а ко мне были безразличны. Как глаза волка, с которым я столкнулась однажды в Калифорнии. Я обошла дерево – и увидела его. До тех пор я не понимала, что значит “безразличный взгляд”. Светлые глаза смотрели на меня и ждали. Если я буду угрожать, он нападет. Если оставлю его в покое, он уйдет. Мне выбирать. А волку было абсолютно плевать, как обернется дело.

Я шла мимо столов, но у меня зачесалась спина между лопатками. Я знала, что если обернусь, увижу направленные на меня глаза почти всего зала. Их тяжесть ощущалась почти физически.

Подмывало повернуться и сказать “У-у!”, но я этого не сделала. Было у меня чувство, что все они смотрят на меня безразличными нечеловеческими глазами, и видеть это мне не хотелось.

Райна привела нас к закрытой двери позади обеденного зала. Она распахнула ее и театральным движением руки пригласила нас войти. Ирвинг просто прошел. Я тоже прошла, но не сводя глаз с Райны. Я прошла так близко, что она могла бы меня обнять. Так близко, что при ее рефлексах она могла бы сделать со мной что хочет. Может быть.

Ликантропы – они быстрее обыкновенных людей. Это не фокусы с гипнозом, как у вампиров. Они просто лучше устроены. Я не знала точно, насколько это сказывается в человеческом виде, но, глядя в улыбающиеся глаза Райны, не была уверена, что хочу это узнать.

Мы оказались в узком коридоре. По обе стороны его были двери; сквозь стеклянное окно одной из них была видна морозная ночь, другая была закрыта.

Райна закрыла за нами дверь, прислонилась к ней. Даже не прислонилась, а привалилась, уронив голову и рассыпав волосы.

– Вам нехорошо? – спросила я.

Она сделала глубокий прерывистый вдох – и посмотрела на меня.

Я ахнула. Не смогла сдержаться.

Она была великолепна. Высокие лепные скулы. Глаза стали больше и сошлись ближе. Это была как будто ее собственная сестра – семейное сходство, но человек другой.

– Что это вы сделали?

Она снова рассмеялась тем же густым постельным смехом.

– Я – альфа, мисс Блейк. Я очень много могу делать такого, чего не может обычный оборотень.

Да, за это я могла ручаться.

– Вы передвинули собственные кости, намеренно – как самодельная косметическая хирургия.

– Молодец, мисс Блейк, вы правильно угадали. – Янтарно-карие глаза вспыхнули в сторону Ирвинга. – Вы все еще настаиваете, чтобы вот этот присутствовал на встрече?

– Да, настаиваю.

Она поджала губы, будто съела что-то кислое.

– Маркус велел спросить, а потом привести вас.

Она пожала плечами и отступила от двери. И была она на три дюйма выше. Надо было бы обратить больше внимания на ее руки. Они тоже переменились?

– А зачем эти скульптурные упражнения с телом? – спросила я.

– Та форма – моя дневная форма. Эта – настоящая.

– А зачем нужна эта маскировка?

– На случай, если придется делать что-нибудь... некрасивое.

Некрасивое?

Она упругими шагами прошла к закрытой двери. Скользящей, спортивной походкой, как большая кошка. Или большая волчица?

Она постучалась. Я ничего не услышала, но она открыла дверь. И остановилась в проеме, скрестив руки под грудью и улыбаясь нам. Улыбки Райны начинали мне не нравиться.

За дверью оказался банкетный зал с накрытыми скатертью столами. Напротив перекладины возвышалась платформа с четырьмя креслами и кафедрой. На платформе стояли двое мужчин. Один – шести футов ростом, поджарый, но мускулистый, как баскетболист. Волосы у него были черные, коротко подстриженные, и под стать им – усы толщиной с палец и бородка. Он стоял, держась одной рукой за запястье другой. Поза спортсмена. Поза телохранителя.