Кафе лунатиков

– Потому что тогда у тебя появятся вопросы получше. – С этими неопровержимыми словами он сел на край кровати и налил красного вина себе в бокал. Потом отрезал кусок мяса, настолько слабо прожаренного, что в середине была кровь.

– Только не говори, что у меня бифштекс тоже с кровью.

– У тебя он не с кровью. Ты любишь мясо, зажаренное намертво.

– Ха-ха, как смешно.

Но я села. Странно было разделять трапезу с Эдуардом в его номере, как будто мы – два бизнесмена в деловой поездке, и это у нас рабочий обед. Бифштекс был хорошо прожарен. Картошка, жаренная по-домашнему, со специями, занимала на тарелке почти столько же места, сколько мясо. Еще имела место кучка брокколи, которую можно было сдвинуть на край и не обращать на нее внимания.

Кола была налита в запотевший винный бокал – он был чуть великоват, но мне понравилось.

– Фильм начнется близко концу, но вряд ли у тебя будут трудности с пониманием сюжета.

Он щелкнул пультом, экран телевизора мигнул, какая-то передача сменилась интерьером спальни.

Женщина с длинными каштановыми волосами лежала на спине посередине круглой кровати. Она была голой – по крайней мере, то, что было от нее видно, было голым. Ниже талии она была заслонена яростно шевелящимися ягодицами черноволосого мужчины.

– Это же порнография! – Я даже не попыталась скрыть удивление.

– Несомненно.

Я глянула на Эдуарда. Он точными аккуратными движениями резал бифштекс. Отрезал кусок, положил в рот, прожевал, проглотил и запил вином.

Я снова стала смотреть “фильм”. К паре на кровати присоединился еще один мужчина. Он был повыше первого, с более короткими волосами, но описать его подробнее было бы трудно – главным образом потому, что я старалась не смотреть.

Я сидела на краю кровати Эдуарда и впервые ощущала неловкость в его присутствии. Между нами никогда не было напряжения сексуального характера. Мы могли бы когда-нибудь убить друг друга, но не поцеловаться. А вот сейчас я была в номере у мужчины и смотрела порнофильм. Порядочные девушки так себя не ведут.

– Эдуард, за каким чертом это все надо?

Он щелкнул пультом:

– Смотри, вот лицо.

Я повернулась к экрану. На меня смотрело застывшее изображение – второй мужчина. Это был Альфред.

– О Господи!

– Ты его знаешь? – спросил Эдуард.

– Да. – Нет смысла отрицать. Альфред мертв, и Эдуард ему ничего плохого не сделает.

– Имя?

– Альфред. Фамилии не знаю.

Эдуард нажал ускоренный показ. Изображения на экране задвигались с бешеной скоростью, занимаясь интимными вещами, на любой скорости непристойными. На ускоренном показе это было еще противнее – и смешно, и глупо.

Эдуард снова нажал паузу. Женщина застыла, глядя в камеру анфас, с открытым ртом, с глазами, застланными сексуальной поволокой. Волосы искусно раскиданы по подушке. Это должно было быть возбуждающим, но не получалось.

– Ты ее знаешь?

Я покачала головой:

– Нет.

Он снова пустил пленку.

– Скоро конец.

– А второй мужчина?

– У него все время на лице маска.

Мужчина в маске взобрался на женщину сзади, бедрами охватил ее ягодицы, линии их бедер совпали. Его торс прильнул к ее туловищу, пальцы тискали ее руки возле плеч. Больше всего это было похоже, что он на нее наваливается, и секса было в этом очень немного.

Она держала его полный вес, опираясь на руки и колени, дыша прерывисто. По комнате пронеслось низкое рычание, камера дала наплыв на спину мужчины. Кожа его пошла рябью, будто кто-то проводил под нею рукой, и разгладилась, потом еще рябь, будто оттуда проталкивалось наружу что-то небольшое.

Камера отъехала; мужчина все еще обволакивал женщину. Рябь на спине стала сильнее; что-то проталкивалось у него из-под кожи, и настолько сильно, что это было бы видно даже под одеждой. Я такое видела у Джейсона прошлой ночью.

Не могу не признать, что это завораживало. Я видела, как человек перекидывается, но не так. Не до мельчайших деталей, не под неотступным взглядом камеры.

Кожа на спине мужчины лопнула вдоль, он взвился на дыбы, охватив руками талию женщины и вопя. По спине его потоком хлынула светлая жидкость, заливая женщину и кровать.

Женщина чуть подстегнула его, пошевелив ягодицами, склонив голову к простыне. Из спины мужчины вырвался мех, руки судорожно прижались к бокам. Он снова наклонился к женщине, упираясь руками в простыню, разрывая белую ткань мохнатыми когтями.

Он съежился, мех расходился по его коже все быстрее, почти как растекающаяся жидкость. Маска спала с него – лицо уже не подходило к ней по форме. Камера дала маску крупным планом. Что-то в этом было от искусства... Черт, не могу найти слово.

Человека больше не было. На женщине сидел черный леопард, и был этим очень доволен. Он прижался к ней, губы раскрылись, обнажив блестящие зубы. Леопард ткнулся ей в спину, слегка пустив кровь. Женщина низко простонала, и по ее телу прошла дрожь. Снова в объективе появился Альфред, все еще в форме человека. Он подполз к кровати и впился в женщину поцелуем. Долгим настоящим поцелуем, с бешеной работой языков. Потом поднялся на колени, все еще не прерывая поцелуя, и все его тело раскачивалось. Он был очень возбужден ее видом.