Кафе на Лесной улице

— Алехито, — негромко, так, чтобы услышали только они двое, ответил Тамаш. — Наши военные откопали на одной из планет редкостную мерзость, с которой я не желаю иметь дела. Чтобы в ней разобраться, неизбежно пригласят меня. Как только вспомнят, что остальные специалисты по этому направлению физики живут либо в Содружестве, либо в Соединённых мирах. Хорошо, не перевелись добрые люди — предупредили. Но если я временно не исчезну… Повезло, что подвернулась поездка именно на Синюю лазурь. Другие приглашения были в места весьма поганые.

— Понял, — шепнул Алехито и громко добавил: — Это удачно, что ты к нам, как раз сезон начинается! Я тебе такие исследования организую… И отчёты, и рыбалка будут отменные! Лита, встречай гостя!

На крик из глубины дома на веранду выглянула высокая молодая женщина лет двадцати пяти, в брюках и строгой блузке. Тамаш удивлённо приподнял бровь: судя по сочетанию загорелой до бронзы кожи, роскошной волны медового цвета волос ниже пояса и чуть раскосым глазам на типично европеоидном лице, девушка была не из колонистов, а из эйфов.

— Позволь тебе представить мою жену Мариселу. Лита, это мой очень старый и лучший друг Тамаш Чарский. Целый профессор, кстати.

— Очень приятно. Хотя я больше люблю, когда меня называют Лита, — мелодичным сопрано хрустального колокольчика добавила хозяйка.

— Удивлён? — широко ухмыльнулся Алехито. — Никак думаешь, седина в бороду, бес в ребро?

— Ты ещё в шовинисты «лиги против мутаций» меня запиши, — с бесстрастным выражением ответил Тамаш. — Ты должен помнить — я довольно серьёзно увлекаюсь историей ранних перелётов. И поэтому знаю, что эйфы — не инопланетная раса, как думали поначалу. А потомки одного из «слепых» прыжков за пределы устойчивой навигации по тогдашним гипермаякам плюс результат воздействия местных условий. Также я имею привычку изучать место предстоящей работы и помню: наши методы продления жизни на эйфов не действуют. С учётом твоего возраста примерный биологический предел у вас обоих ещё около восьмидесяти лет, и мы с первопоселенцами полностью совместимы…

— Сдаюсь! — замахал руками и засмеялся Алехито. — Всё такой же зануда.

— Ну уж извини, — улыбнулся в ответ гость. — Ты ждал от меня именно такого поведения, вот я и не удержался. А помнишь, как на Фелиции, пока я убалтывал попутчиков, ты им планшеты взломал? И когда они сели нас в даб-покер «раздевать», какие у них лица были?

— Было, было… Весёлые студенческие времена…

— Так, — вдруг вмешалась Лита. — Алехито, не позорь меня перед гостем, соловья воздухом не кормят! Так что давайте-ка завтракать, вспоминать грехи молодости будете потом.

Уже через пятнадцать минут все трое сидели в столовой, и Лита неторопливо раскладывала по тарелкам омлет. Алехито попытался было продолжить разговор сразу за едой, но, споткнувшись о строгий взгляд жены, смущённо уткнулся в тарелку. В первый момент Тамаш подумал — его стесняются, но быстро понял, что дело лишь в характере Литы: спокойном, размеренном, каждому делу своё время и место. Зато когда все снова расположились за столиком на веранде, с чайником и чашками душистого чая, Лита «смилостивилась», и хозяева дома принялись расспрашивать гостя.

Через три дня профессор Чарский связался с руководителем экспедиции.

— Господин Норберт, мне удалось получить разрешение на поездку в зону одного из «цветных пятен». На меня плюс одного ассистента.

— Профессор, вот вы просто волшебник! — видеоканал, сославшись на плохую местную технику, Чарский специально не включал. Поэтому только мысленно представил, как сейчас от волнения мясистое лицо руководителя покраснело и он шумно высморкался в платок. — А я тут вот уже столько времени безуспешно пытаюсь получить хоть что-то от старейшин аборигенов. И вот представляете, так упёрлись!.. Даже вот местная администрация ничего не может сделать. Здешние бюрократы все как один заявляют, что вот Синяя лазурь имеет статус ассоциированного мира, потому без дозволения туземцев они тоже вот ничем не могут помочь.

Тамаш позволил себе недовольную гримасу. Ну, нельзя же быть до такой степени дураком! Наверняка и в разговоре с местными те же слова по отношению к эйфам употреблял. Неудивительно, что Норберту начали вставлять палки в колёса, хотя открыто отказывать обладателю столь солидных бумаг никто и не посмел. Ведь даже в туристических брошюрах по Синей лазури написано: вторая волна поселенцев быстро сообразила, что самим по себе им здесь не выжить. Колонисты наладили взаимовыгодное сотрудничество, во многом переняв обычаи эйфов. Принялись родниться так, что на шестьдесят миллионов чистокровных людей только официально приходится столько же метисов… И патриотами своей новой родины стали куда более горячими, чем первопоселенцы. А господин начальник экспедиции им: «Туземцы, аборигены».

— Хорошо, хоть не побили из уважения к возрасту, — себе под нос усмехнулся Чарский. И ровным голосом с ноткой печали добавил в телефон: — Увы, господин Норберт, даже все мои связи и знакомства большего пока сделать не смогли. И на остальных…