Кафе на вулкане. Культурная жизнь Берлина между двумя войнами

Эти три памятника построены в конце XIX века. Они спроектированы в так называемом неоромантическом стиле, поборником которого являлся император Вильгельм II, желавший подчеркнуть неразрывный союз трона и алтаря и воскресить в памяти славную эпоху Карла Великого (а также сравняться с ним). Неоромантическая архитектура была призвана внушать уважение и почтение. Главный фасад здания, в котором находилось «Романское кафе», с обеих сторон окружали башни с черепичной крышей пирамидальной формы. По центру виднелся выступ, над которым возвышался треугольный фронтон, украшенный барельефами, изображавшими двух исполинов прошлого, Самсона и Геракла, а также святого Георгия, побеждающего дракона. Для того чтобы окончательно подчеркнуть масштабность и мощь, вершина треугольника была увенчана имперским орлом.

Чтобы войти в кафе нужно было пересечь террасу и застекленную веранду, где летом устанавливали столики. Затем пройти через вращающуюся дверь, которая находилась под постоянным присмотром швейцара Нитца – высокого светловолосого крепкого мужчины – приветствовавшего клиентов скупым жестом. Напротив входа располагалась массивная стойка с витринами, в которых были выставлены блюда дня; вокруг стойки, если клиентов еще было немного, стояли официанты, всегда в костюмах и при галстуках. За входом налево находился так называемый Bassin fur Schwimmer («бассейн для пловцов»), состоящий из примерно двадцати столиков, зарезервированных для постоянных или же самых избранных посетителей. В конце этой зоны начиналась лестница с золотой балюстрадой, которая вела на галерею, где находились «столы для игроков» с досками для игры в шахматы и шашки. В правой части цокольного этажа располагался Bassin fur Nichtschwimmer («бассейн для не умеющих плавать»), в которой садились, по сдержанному знаку – или приказу – герра Нитца, клиенты без статуса постоянных или случайные посетители. Эта зона была гораздо просторнее, в ней находилось больше семидесяти столов разных размеров, размещенных очень тесно. В глубине находились стеллажи с газетами и небольшой закуток, служивший телефонной будкой. Проход между зонами вел к туалетам.

Внутреннее убранство кафе было оформлено в неизменном неороманском стиле. По краям прилавка возвышались две колонны с огромными капителями, украшенными арабесками; от них шли сводчатые арки с лепниной. Стены позади прилавка были заняты полками из темного дерева, на которых стояла оцинкованная и эмалированная посуда, сифоны, всевозможные бутыли и статуэтки, расставленные в живописном беспорядке. С потолка свисали железные лампы с очень длинными шнурами. Столы были мраморными, а стулья – в стиле мебели «Братья Тонет». По углам располагались вешалки в форме пальмы.

Причины, по которым одно заведение имеет успех, а другое – закрывается спустя несколько месяцев, остаются загадкой. Американский журналист и писатель Гэй Тализ посвятил несколько страниц своей книги A Writer’s Life («Жизнь писателя») вопросу о том, почему в 1960-е годы определенные заведения и рестораны Нью-Йорка вошли в моду, в то время как другие, очень на них похожие и расположенные буквально на том же тротуаре, прозябали в ожидании случайных клиентов. Его исследования не принесли убедительных результатов, но все дело в том, что на этот вопрос не так-то просто было ответить. Столь же сложно ответить на него и в случае с «Романским кафе». На самом деле против успеха кафе говорило многое. Помимо сомнительной архитектуры здания, внутри заведения, несмотря на высокие окна, было очень темно по причине скудного освещения, табачного дыма и того факта, что – за исключением летних месяцев – Берлин представляет собой очень серый город. Кроме того, пол обычно был усеян пеплом и бумажными салфетками, так что неудивительно, что все вместе имело крайне негостеприимный вид и напоминало зал ожидания железнодорожной станции.

Еда была не лучше. В меню предлагались колбаски в соусе «гуляш», пирог из неизвестного мяса и Wiener Schnitzel[4], который не узнал бы ни один австриец. Печально известным фирменным блюдом были два яйца всмятку, втиснутые в стеклянный стакан. Владелец, Бруно Фиринг, приносил извинения, говоря, что держал его в меню для случайных посетителей: «Постоянные клиенты едят в другой стороне, по крайней мере те, у кого водятся деньги. А те, у кого их нет, максимум, что съедают, – это парочку яиц, и они еще и делят их между собой».