Кафе на вулкане. Культурная жизнь Берлина между двумя войнами

Если удача была на их стороне, любопытствующие туристы могли побывать на расстоянии нескольких метров от Стефана Цвейга или Томаса Манна, которые всегда заходили в «Романское кафе», приезжая в Берлин соответственно из Зальцбурга и Мюнхена. Или поприсутствовать в игровой галерее при партии в шахматы с участием Эмануила Ласкера, который после окончания карьеры – проведя почти тридцать лет в ранге чемпиона мира – коротал послеобеденное время здесь, давая уроки шахмат. Или стать свидетелями занимательной беседы между Максом Шмелингом, чемпионом Европы по боксу, и Эрихом Марией Ремарком, работавшим спортивным журналистом газеты Sport Bild и в свободные часы заканчивавшим роман «На Западном фронте без перемен». Или полюбоваться актером Генрихом Георге, сыгравшим роль бригадира машины-сердца в фильме «Метрополис», за увлекательным разговором с коллегой-актером Петером Лорре (будущим исполнителем роли психопата из киноленты «Вампир из Дюссельдорфа»). Или, возможно, послушать размышления драматургов Эдёна фон Хорвата и Ва́льтера Газенклевера об использовании диалектов на сцене. Или же увидеть уроженку Вены Гину Каус, редактора газеты Vossische Zeitung, ведущую беседу с соотечественницей Вики Баум, только что опубликовавшей роман «Гранд-отель» (по которому вскоре был снят фильм с Гретой Гарбо в главной роли). Или понаблюдать за самым популярным журналистом Германии Куртом Тухольским, который много времени проводил за границей, однако всегда возвращался в родной город: «Все дороги ведут меня в Берлин. И в „Романское кафе“».

От тех золотых дней до нас дошло несколько письменных воспоминаний о кафе, оставленных его известными посетителями. Франц Хессель, автор путеводителя по Берлину, обычно задерживался здесь во время своих долгих прогулок по Шарлоттенбургу. Его шокировал фасад здания – это была работа «архитектора, чье имя я предпочитаю не вспоминать». Однако он не мог удержаться от того, чтобы зайти потолковать со своими друзьями; но только «в ранний час, когда заведение еще не было набито битком».

Эрих Кестнер, журналист газеты Berliner Tageblatt, который в октябре того же года опубликует свою детскую книгу «Эмиль и сыщики», посвятил кафе целую статью под заголовком «Встреча художников». Текст был доброжелательным, но не без шпилек. Например, он называл кафе «залом ожидания талантов», позже добавляя, что «некоторым приходится ждать таланта по двадцать лет».

Однако ярче всего статус, приобретенный кафе в последний год 1920-х, для нас описал Элиас Канетти, работавший в то время переводчиком в издательстве Malik:

Было очень важно находиться у всех на виду; из раза в раз, на протяжении дней, недель и месяцев. Походы в «Романское кафе», конечно, были приятными, но ходили туда не только за этим; они рождались из необходимости показать себя, «заявить о себе». Перед этим никто не мог устоять. Если ты не хотел оказаться забытым, тебе нужно было там появляться.

«Романское кафе» переживало свой звездный час, превратившись в один из символов культурной жизни Берлина. Конечно, как это зачастую бывает, о нем стали складываться рассказы, анекдоты и легенды, часть из которых была более правдоподобна, чем другие. Несмотря на то что историю союза Гауптман и Брехта я нашел только у Гезы фон Чиффры, его история звучит вполне достоверно. Однако к другим рассказам нужно подходить с известной долей сомнения. Как, например, вот к этому: говорили, что в кафе имелся кружок медиков – «стол меди-циников», где Готфрид Бенн и Альфред Дёблин рассказывали анекдоты про герпес и гонорею. Безусловно, опыт работы в полевых госпиталях во время Первой мировой войны сделал из них больших скептиков, превратил в самых настоящих циников в том, что касается человеческого естества. Несомненно также и то, что они периодически бывали в «Романском кафе». Однако Готфрид Бенн обычно сидел за столиком своей подруги и экс-возлюбленной Эльзы Ласкер-Шюлер, в то время как Альфред Дёблин предпочитал проводить время с шахматистами. Кроме того, маловероятно, чтобы поэт со скальпелем, позже заигрывавший с нацистами, дружил с евреем Дёблином, никогда не скрывавшим симпатий к коммунизму.