Кафе на вулкане. Культурная жизнь Берлина между двумя войнами

Главная проблема заключалась в том, что пять тысяч марок, одолженных дядей Роберта, – слишком малая сумма для осуществления задуманного. Тогда молодые люди решили снять немой фильм с актерами-любителями, которые должны были играть самих себя: Анни – манекенщицу, кем она и была в реальной жизни; Эрвин – таксиста; Бригитте – продавщицу пластинок; Кристл – тоже модель и статистку в кино, а Вольфганг – виноторговца. Только в двух, очень коротких, сценах сыграли профессиональные актеры: Валеска Герт и Курт Геррон, завсегдатаи кафе. Поскольку на неделе актеры работали, съемки проводились по воскресеньям. Они были исключительно натурными: авторы успокаивали себя тем, что это подчеркивало реализм картины. Одним из объектов съемки была веранда «Романского кафе». Фиринг ничего за это не брал.

Сцена в «Романском кафе» – одна из первых в фильме. Вольфганг, виноторговец, знакомится на улице с моделью Кристл, которая, как кажется, потерялась или кого-то ждет, и приглашает ее чем-нибудь угоститься на веранде кафе. Они садятся в плетеные кресла и начинают игру в соблазнение: взгляды, улыбочки, проба эмоций… Подходит официант с подносом, на котором стоит вазочка с мороженым, чашка кофе и два стакана воды. Она берет чашку, отпивает глоток; он спрашивает этим дерзким берлинским тоном (диалог появляется в виде титров): «Неприятно быть брошенной, правда? Каков он, блондин или брюнет?» Она, с короткой стрижкой, вызывающим взглядом и на все на том же Berliner Schnauze – берлинском диалекте – отвечает: «Не блондин и не брюнет. И никто меня не бросал». Он кидает на нее взгляд, перед которым, предположительно, она не должна устоять, и начинает с помощью ложечки поглощать мороженое из креманки. Она отодвигает кофе и кокетливо улыбается. В этот момент девушка замечает, что в одном из стаканов плавает гусеница. Он осторожно достает гусеницу, кладет ее на поднос и сбрызгивает водой. Гусеница встряхивается, оба смеются. Так заканчивается сцена.

Я внимательно изучил библиографию к фильму, но с трудом смог найти комментарии к этой сцене. Один лишь критик, Ханс Петер Преубер, высказывает предположение, что гусеница могла «указывать на взаимоотношения между героями», в данном случае нежности и влюбленности. Но это звучит не слишком убедительно. Еще менее убедительно обращение к символизму и трактовка гусеницы в качестве символа зарождения и начала чего-то, поскольку в конце фильма Вольфганг выбирает Бригитту, лучшую подругу Кристи.

Тем не менее с исторической точки зрения Menschen am Sonntag, снятый начинающими кинематографистами и чрезвычайно низкобюджетный, произвел настоящую революцию. Во-первых, в основном благодаря своей почти документальной форме, он превратился в наивысшее кинематографическое достижение Новой вещественности. Спустя годы из-за повседневного характера сюжета и занятости в фильме актеров-любителей некоторые критики стали рассматривать его как предтечу неореализма. В последнее время, учитывая условия, в которых снимался фильм, и его экспериментальный характер, другие специалисты увидели в нем одну из первых независимых лент.

Кроме того, для четырех молодых людей, вошедших в постановочную команду, «Люди в воскресенье» ознаменовали начало успешной карьеры. Фред Циннеман стал режиссером таких классических шедевров, как «Ровно в полдень» и «Отныне и во веки веков», и завоевал четыре премии «Оскар»; Эдгар Г. Ульмер снял более ста двадцати кинолент и стал королем фильмов «категории Б». Роберт Сьодмак превратился в мастера жанра нуар, среди его работ – «Крест-накрест» и «Винтовая лестница», а Билли Уайлдер, который изменил написание своего имени Billie на Billy, потому что в Америке Billie – женское имя, стал просто Билли Уайлдером. Что касается «Романского кафе», то для него, безусловно, гусеница, ползущая по одному из столиков веранды, могла означать только начало конца.

Белые мыши 1930