Кафе на вулкане. Культурная жизнь Берлина между двумя войнами

Такой она и была. Сначала в Школе Алисы Саломон – прогрессивном учебном заведении, ратовавшем за равное образование для обоих полов, а затем и в университете, где Тергит изучала историю, социологию и философию и получила докторскую степень, защитив диссертацию по работам ученого и либерального политика Карла Фогта. Для этого ей пришлось бороться с общественными предрассудками и сопротивлением отца, богатого берлинского промышленника с еврейскими корнями, который возражал и против обучения дочери в Школе Алисы Саломон. Мать, однако, поддержала желание дочери. В университетские годы Тергит опубликовала свою первую статью, посвященную проблемам женщин в военное время. Статья была подписана псевдонимом; настоящее имя Тергит – Элизе Хиршман. Габриэле – ее любимое имя, а Тергит – это анаграмма слова Gitter, «решетка» по-немецки (попытка избавиться от тюремных решеток?). За первой статьей последовали другие – статьи, репортажи и очерки, в большинстве которых шла речь о жизни берлинцев; тексты изобиловали выражениями, которые Тергит слышала на улицах, в кафе, в кабаре. Она была коренной берлинкой, хорошо знала своих соотечественников и прекрасно владела диалектом.

Однажды утром в начале 1923 года Тергит надела длинную юбку, собрала волосы и отправилась по Турмштрассе в направлении уголовного суда Берлин-Моабит. Суд располагался в монументальном здании в стиле необарокко, с огромным вестибюлем и бесконечной лестницей, ведущей на верхние этажи. Там, вдоль длинных коридоров, располагались кабинеты и залы, где работало более девятисот служащих.

Смущенная обстановкой, Тергит поднялась по огромной лестнице и робко открыла дверь одного из залов: она тотчас заметила, как поднялись брови судьи, адвоката и обвиняемых («мужская обитель», – напишет она позже). Она немного испугалась и решила не доставать блокнот, чтобы не привлекать внимания. Вернувшись домой, Тергит по памяти написала свою первую хронику из зала суда; ей удалось опубликовать ее в Berliner Börsen-Courier. Газета заказала новые публикации, и Тергит вернулась в «мужскую обитель», на этот раз уже с блокнотом в руках.

Начинающая журналистка привлекла внимание Теодора Вольфа, директора Berliner Tageblatt, который предложил ей место судебного репортера в издании: пятьсот марок в месяц за девять хроник. Работа подразумевала большую занятость, но и хорошо оплачивалась. По правде сказать, предложение было великолепным.

Хроники, написанные Тергит в те годы, стали сенсацией, и это притом что журналистка избегала эффектных случаев и всяческой скандальности. Она предпочитала заниматься мелкими преступлениями, совершенными карманниками, бродягами, проститутками и прислугой. Тергит не только старалась прояснять мотивы совершенного – в большинстве случаев это были голод и нищета – но и понять психологию преступников, в которых она видела жертв. Тергит не переставала поднимать голос против жестокости и бесчеловечности правосудия, в особенности против того самого закона об абортах, который мы уже знаем по плакату Кете Кольвиц. На основе того, что она видела и слышала в зале суда, Тергит воссоздавала короткие истории простых людей, читавшиеся словно полицейские протоколы, в которые добавили эмоций. Ее статьи были пропитаны гуманизмом; авторский стиль был прямолинейным и близким людям. У Тергит был талант создавать броские фразы: «Топор говорит о страсти и жестокости; для револьвера достаточно грусти»; «Женщина, которая убивает, ненавидит; мужчина, который убивает, любит»; «На месте преступления оказывается индивид; в процессе – отражается весь мир».

В конце 1920-х годов Габриэле Тергит стала одним из самых известных журналистов Германии. Она продолжала публиковать статьи о преступлениях – теперь еще и в журнале Die Weltbühne, однако писала все больше очерков, отчетов о путешествиях и общественных хроник, которые печатались в рубрике Existencias berlinesas («Берлинская жизнь»). Тергит документировала контрасты Веймарской республики – как ее нелицеприятные, так и гламурные стороны. В материалах отражалась вся суть эпохи. Таким же был ее замысел, когда летом 1930 года, во время отпуска на Балтийском море, она начала писать роман «Кезебир покоряет Курфюрстендамм».