Кафе «Ностальгия»

– Это не так. По ночам они сношались как кошки, я слышал это. Она никогда ни о чем не спрашивала отца, никаких упреков по поводу всяких сплетен, которые доходили до нее, она была ревнива не более, чем любая другая женщина…

– Так ты знал…

– Это не имеет отношения к делу, Марсела. То, что она сделала, ужасно, а ведь был еще и я. Почему она не подумала обо мне? Неужели она настолько любила отца, что предпочла лишить его жизни, а не просто развестись с ним? Или она настолько его ненавидела?

– Она сама не понимала, что делала. Страсть может проявляться самыми ужасными способами, среди них и преступление, и самоубийство…

– Будь добра, я хочу есть. Мы сегодня ужинаем или нет?

Я расстилаю на столе скатерть, раскладываю салфетки с цветочным рисунком, вспоминаю шесть гобеленов «Дамы с единорогом», я расскажу Самуэлю о них потом и обязательно приглашу его в музей Клюни; нехорошо, что он так критично относится к этим произведениям искусства, ценя свою старую грезу, ту, в которой он, глядя на репродукции, представлял, что спокойная дама рядом с единорогом согласилась бы, на том свете, стать его любовницей. Я расставляю голубые тарелки, раскладываю столовые приборы с такими же, под стать им, голубыми ручками, высокие вазы цвета фламинго и прозрачные бокалы. Приношу горшочек с фасолью, котелок с рисом, хлеб, салат. Накладываю примерно равные порции в тарелки, ему на ложку больше. Мы голодны, нас одолевает жажда, в нас кипит страсть. Я разливаю вино, подарок Шарлин.

– Жаль съедать все это разом, без мяса, ведь все это должно было стать гарниром к нему. Нам следовало бы поклониться Вирхилио Пиньере, – говорю я, и Самуэль недобро улыбается.