Кафе «Одноногая курица» или, Петербургская история

   Через несколько дней разрешили свидание с матерью. Увидев сына, она расплакалась и стала просить прощения. Потом заявила, чтобы он не волновался по поводу учебы. Ее уже заверили в деканате, что после того, как Арнольд выпишется и принесет справку, ему сразу оформят академический отпуск.

   Вот так в одночасье и оборвались все дальние и ближние планы! Ни о какой поездке к южным берегам уже не могло быть и речи. Сессию, готовясь к которой подорвал здоровье, сдавать придется, в лучшем случае, через год. Причем, уже с другими людьми. Компания, в которую так удачно вписался, может и пожалеет заболевшего, но слушком уж горевать не будет. В том, что их пути дорожки разошлись, Арнольд почему-то не сомневался. Да он и сам не хотел продолжения отношений. Понятно было, что фантастические события роковой ночи лишь галлюцинации воспаленного мозга. Но, как говорится, осадок остался.

   Судьба нанесла сильный нокаутирующий удар. Под большим сомнением теперь оказались и будущая карьера физика, и романтические встречи с прекрасными незнакомками. И даже в том, что сможет завести новых друзей, Арнольд теперь сильно сомневался. Радужные горизонты затянуло серой беспросветной пеленою. Но нельзя сказать, чтобы это его сильно волновало. Наверное, так сказывалось действие таблеток. По указанию врача он теперь принимал их целыми горстями. Лишь, когда узнал о предстоящем "отпуске", сознание на какой-то миг полоснула боль. И голове опять закрутилось:

Сегодня ты на тройке звонкой летишь, богач гусар поэт…

Глава 5

   Когда Арнольда выписали из больницы, белые ночи оставили город. По вечерам темнота снова накрывала уставшие от бледного света улицы. Поубавилось количество туристов. В университете, куда Арнольд пришел оформлять "академку" по коридорам бродили стайки абитуриентов. Из знакомых он встретил только Сашку Боцмана, который пытался пересдать математику. От него узнал, что приятели отправилась к теплым берегам, но не дикарями, как планировалось раньше. Отец Пересмехина, у которого везде был блат, помог устроиться в профилакторий. Чувствовалось, что Сашка не по-доброму завидует курортникам. Сам же Арнольд никаких эмоций по этому поводу уже не испытывал. То, что никто из компании не навестил его в больнице, подкрепляло уверенность в разрыве прежней дружбы. Но сожалеть и как-то переживать об этом по-прежнему не давало отупляющее действие лекарств, которые и после выписки продолжал принимать.

   Его новую жизнь можно было сравнить с произрастанием овоща на грядке. Он пил горстями таблетки, без аппетита съедал, что оставляла на плите мать, днем по ее настоянию выходил на прогулки, подолгу без особого разбора смотрел телепередачи. Судя по изменившемуся тону новостей и новомодным программам в стране что-то назревало. Когда по выходным мать брала его собой в магазин, Арнольд видел, как на глазах пустеют полки, очереди становятся длиннее, а люди все более злыми и раздраженными. Традиции и культура, которыми всегда гордился город, уступали место иному стилю, в чем-то похожему на отношения героев боевиков, что он в свое время успел посмотреть у Пересмехина. Сам Сашка и остальная компания вернулись в город в середине августа. Пару раз звонили и приглашали на посиделки. Арнольд отказывался, ссылаясь на здоровье. И это было правдой. Алкоголь теперь был для него под полным запретом, а от общения с людьми очень быстро наступала усталость. Как-то мать (наверное не без умысла) взяла его в гости к дальним родственникам у которых росла дочь Аня, скромная домашняя девушка его троюродная кузина. Просидев пару часов на званом обеде, Арнольд сначала пытался поддерживать светскую беседу и развлекать смущенную девицу. Но потом накатила такая сонливость, что пришлось просить хозяев разрешить ему где-нибудь на полчаса прилечь. Естественно, просьбе не отказали. Проспав около часа под пледом на хозяйской кровати, они, вместе с матушкой, начали собираться домой. Родители кузины смотрели с явным разочарованием. Больше в этот дом не приглашали. Попытки снова заняться физикой тоже порождали усталость. Казалось, на плечах лежит тяжелый груз прожитых лет, и ничто уже не сможет вернуть юностью.

   Прогулки Арнольд обычно совершал по двум направлением. Первое по улице до канала, и далее по набережной на "львиный" мостик. Там долго стоял и смотрел на воду, облупившиеся от сырости фасады зданий, добродушные львиные морды. Вспоминал запах горящего угля и летящие над каналом искры. В голове крутилось, что именно с того момента все в его жизни пошло наперекосяк. Хотя, возможно, началось это чуть раньше, когда высокомерно обошелся со школьным приятелем:

   " Но ведь Петька ушел тогда сам! И почему судьба так жестоко карает именно его. В то время как, многим сходят с рук куда более дурные поступки…"

   Однако, углубляться в подобные темы Арнольд не мог. Мешало тормозящее действие медицинских препаратов.