Кафедра

— Ну ладно, взял! Ты бы у меня спросил! Я — мамина наследница! Может, я бы и дала! Мне не жалко, пускай люди пользуются! Но ты ведь специально у меня поселился, чтобы диссертацию написать! Я-то дура, думала, любовь, от жены увести хотела, подружку позвонить подговорила! А ты!

Митя не хотел ее бить, она первой его ударила, съездила ладонью по лицу, оставив следы от ногтей, Он попытался схватить ее за руки, она стала колошматить его по голове. Он не удержался, сдал ее сдачи. Она взвизгнула и пнула его в пах. Он взвыл, озверевая, принялся лупить ее почем зря: по груди, по животу, куда придется. — Я тебе напишу в ВАК! Я тебе так напишу, сука! Только попробуй, я тебя сделаю! Ты еще не знаешь, кто я такой, скотина! Жить забоишься!

— Помогите! Помогите! Мамочки, убивают! — истошно закричала Настя, закрывая голову руками. Эти крики его охладили, и он остановился. Настя рыдала, лежа на полу. — Пожалуйста, не бей меня, мне больно! Я не буду никуда писать! Пожалуйста, Митенька, не надо! Больно мне!

Он, тяжело дыша, присел над ней на корточки. У Насти был разбит нос. Кровью испачканы грудь и руки.

— Настя, ты сумасшедшая! Никогда так больше не делай! Пойдем, умоемся! — он подхватил ее на руки, понес в ванную. Раздел, поставил под душ. Настя всхлипывала, ее трясло. Ее красивое тело возбудило его. Он разделся сам, залез в ванну, Стал ее ласкать.

— Не надо! Не надо! — всхлипывала Настя, но он ее уже не слышал…

Потом он вытер ее махровой простыней и уложил в постель. Кровь перестала, и он смазал ее нос бактерицидной мазью.

— Митя, уйди, пожалуйста, — попросила Настя, отворачиваясь к стене. — Я тебе все дала, что у меня есть. Уйди.

— Ладно, — сказал он.

Митя зашел в кабинет Зои Павловны, переписал на дискету все нужные документы, потом стер свои файлы из памяти компьютера.

— Настя, пока! Я тебе завтра позвоню, — сказал он на прощание.

Он не стал звонить Насте ни завтра, ни послезавтра, ни через три дня…

Женитьба Залесова

И опять было жаркое лето, и опять “пеньки”, и опять выматывающая, но денежная работа в приемной комиссии. О Насте он старался не вспоминать. Ему было стыдно за свое поведение, и он мысленно уже раз двести попросил у нее прощение на разный лад, брал телефонную трубку, набирал номер, но поговорить так и не решался. Его документы лежали в ВАКе, сейчас, летом, нечего было и думать, что их рассмотрят. Надо было ждать до осени, когда все вернуться из отпусков. Зато с Викой, кажется, все стало проще. После развода она, действительно, почувствовав себя свободной женщиной, слегка оттаяла, и позволяла ему задерживаться допоздна. Он играл с Дашкой, гулял, кормил, укладывал спать. Однажды Вика попросила его переночевать с ребенком — она, по ее словам, с большой и шумной компанией уезжала за город на два дня. Митя, конечно, ничего теперь не мог ей сказать: кто он для нее такой, и кто она для него такая — мать его дочери? Но потом, когда она уехала, всю ночь не спал, ходил из угла в угол, мучая себя жестокой ревностью, и когда Вика вернулась, конечно, не сдержался — устроил скандал. За что и был отлучен от ребенка на неделю.

Митя опаздывал. Было без пятнадцати девять. Через пятнадцать минут у технологов начиналось сочинение. Митя должен был усадить детей в аудитории, собрать экзаменационные листы, продиктовать темы и написать их на доске, чтобы ровно в девять они начали. С девяти до часу. Он вошел в университет, сунул охраннику под нос пропуск члена приемной комиссии, побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Он увидел Татьяну. Она поджидала его около расписания экзаменов на втором этаже. На ней было нарядное летнее платье, туфли на высоком каблуке, какие-то невероятные завитушки на висках “Будто на свадьбу собралась!”— подумал Митя.

— Привет, у меня к тебе дело есть, — сказала она чуть слышно. — Серьезное. На сто миллионов.

— Для тебя, Танюха, хоть на двести. Хоть слона с неба, — он взмахнул рукой, будто пытаясь поймать что-то в воздухе, протянул ей раскрытую ладонь. На ладони лежал подтаявший шоколадный слон в золотинке. Конечно, это был Дашкин слон, ничего, еще одного купит. — Как никак, ты моя протеже. Поступаешь?

— Спасибо, — Татьяна взяла слона и улыбнулась. — В общем, мне тут опять отказ пришел.

— Какой отказ? — не понял Митя. — Завалили, гады?

— Да нет, здесь все нормально, — вздохнула Татьяна. — Сегодня последний экзамен сдала — пять баллов.

— Ну вот! — удовлетворенно кивнул Митя. — А что за отказ?

— Дмитрий Алексеевич! — окликнули его. Это был председатель университетской приемной комиссии. — Время-время! Вас уже дети ждут! Возьмите конверт!

— Танюш, извини, посажу детей и загляну к тебе на кафедру. Идет?

Татьяна расстроено кивнула.

Митя зашел в кабинет председателя. Он вынул из сейфа несколько запечатанных конвертов, на каждом стояла университетская печать.

— Выбирайте любой.

Митя выбрал средний. Сунул его в карман и, взяв листы для сочинений, отправился в аудиторию.

Около дверей римской аудитории галдела толпа.