Кафетерий для спецназа

— Девочка! Мы назвали ее Катарина! У нас дочка! Катя! Йоша, у тебя сестричка! Мохито, вези мне воздушные шарики и цветные мелки! Эх, нельзя фейерверк запустить! И штраф, и младенцев напугаешь. Врачи меня сразу предупредили. Почему-то.

— Шарики! — завопил Йонаш, вскакивая со стула. — Можно еще купить бумажные флажки!

— И гирлянды на дерево, — дополнил полковник Новак. — Там деревья на другой стороне вдоль фасада, обмотаете — красиво будет.

— А мелки зачем? — спросил Мохито.

— Как «зачем»? — удивился кто-то из семейных волков. — На асфальте написать «спасибо». Под окном палаты, где Ханна лежит. Так принято.

Все заботы свалились на Мохито. Шольт бегал под роддомом, смотрел на окна и критиковал покупки: шарики были не яркие, в мелках слишком много голубых оттенков, а надо розовые, гирлянды очень короткие, надо еще пять, а лучше шесть.

— Медведь, ну чем ты думаешь? У нас же важный праздник!

Наверное, Мохито бы озверел, и напомнил одуревшему счастливому отцу, что праздник не у него, он покупает гирлянды по доброй воле и не обязан оценивать размер деревьев. Скандал предотвратило появление бронеавтомобиля и толпы сослуживцев — во главе с Казимиром и биноклем.

Спецназовцы бодро забросили «кошки» на деревья, полезли по тросам, развешивая на ветках круглые фонарики, которые передал полковник Новак. Шольту, увлеченно рисовавшему на асфальте, сделали замечание, напомнив, что слово «дочь» пишется с мягким знаком, Йошу втянули на большой клен и вручили ему бинокль — а вдруг Ханна поднесет Катарину к окну и он сможет посмотреть на сестричку. Мохито некоторое время созерцал суету, послушал бодрые вопли, обрел ясность разума и поехал не только за гирляндами. Он завернул в главный храм Хлебодарной и купил тридцать три маленькие свечки-лампады — в крохотных стаканах-подсвечниках с дырчатой крышкой.

Время поджимало, на улицу опускались сумерки, но они успели: деревья были хорошо обмотаны гирляндами, а надпись «Спасибо за дочь!» заключили в сердечко из лампад, расставленных по асфальту. Легкий летний ветерок шевелил связки ярких и не очень ярких шариков.

Крик с клена раздался, когда Шольт поднес спичку к последней лампаде.

— Вижу! — завизжал Йоша. — Я их вижу! Папа, Ханна держит Катю на руках! Пап, Катя смешная!

Бестолковый волк бросил спички и полез на соседнее дерево, путаясь в гирляндах и роняя фонарики. Мохито вздохнул, подобрал спичечный коробок и два фонарика, и пошел к клену. Забираться на дерево он не собирался — просто помахать окну, приветствуя жену и дочку друга.

Гирлянды и фонарики светились ровно и ярко. Лампады мерцали. Благодарность: «Ханна! Спасибо за дочь!», старательно украшенная тюльпанами и подсолнухами, наверняка была хорошо видна из палаты.