Каган русов

Боярин Семага и без подсказок Аристарха осознал грозящую ему опасность. С прелюбодеев на Руси спрос был особый – случалось живьем в землю закапывали. А тут ведь не о простой бабе речь, а о жене великого князя.

- Не станет Ингер обвинять жену в прелюбодействе, - сказал Семаге Аристарх. – А вот в измене великому князю – пожалуй. И тогда не с твоего сына будет спрос, что с неразумного взять, а с нас, боярин. Именно нас с тобой Ингер обвинит в связях с ромеями и гибели княжьей дружины, а потом казнят при большом стечении народа.

- Так я ведь ни сном, ни духом, - всплеснул руками потрясенный Семага.

- Можно подумать, что я к этому причастен, - обиделся Аристарх.

- Ты хотя бы жил в Константинополе, - отвел глаза боярин.

- Вот, - горько усмехнулся патрикий. – Даже ты сомневаешься. А то, что я верой и правдой двадцать лет служил великому князю Ингеру, никому уже не интересно.

- Так ведь я просто так, обмолвился, - попробовал оправдаться Семага. – Я тебе, боярин, верю как самому себе.

- Ты веришь, боярин, а великий князь – нет, - вздохнул Аристарх. – И боюсь, что спрос с нас будет. Ингер непрочь примирится с Ольгой, но та закусила удила и умных советов слышать не хочет.

- А на чем примириться-то? – не понял Семага.

- Великий князь хочет взять еще одну жену и сделать ее великой княгиней, а Ольге он предлагает уйти в тень, ибо веры к ней у него нет.

- Так ведь Ингер в своем праве, - удивился Семага.

- С этим никто не спорит, - вздохнул Аристарх. – Но за Ольгой многие христиане идут, и простые люди, и бояре. Она мать княжича Святослава. И князь Ингер, похоже, хочет избежать раздоров и в собственной семье и в Киеве. Но если Ольга заупрямится, то он быстро накинет ей петлю на шею. Ты Ингера знаешь не хуже меня, боярин Семага. Нас с тобой он тоже не пощадит.

- Не пойму я, к чему ты клонишь, боярин Аристарх, - нахмурился Семага.

- К тому, что Ольга добром в тень не уйдет, и у нас с тобой остается выбор - либо на плаху, либо… Сам понимаешь, не маленький.

- Втравить ты меня хочешь в кровавое дело, боярин.

- Сына своего благодари, Семага, если бы не этот блудодей, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

- А если я донесу на тебя великому князю, Аристарх? – прищурился на гостя хозяин.

- Так и я могу донести на тебя, Семага, - усмехнулся патрикий. – Скажу Ингеру, что сговорился ты с боярыней Татьяной и подослал сына к Ольге, чтобы замарать честь великого князя. А свою Фетинью свидетельницей выставлю.

- Ингера голыми руками не возьмешь, - покачал головой Семага. – Но попытаться стоит. Терять нам с тобой, Аристарх, действительно нечего.

Патрикий читал в душе боярина Семаги как в открытой книге, оттого и договорились они без большого лая. А вот кого он не мог понять, так это свою сестричаду Ольгу. Чего добивается эта женщина, чего она хочет достичь своим упрямством? Почему она даже слушать не стала своего многоопытного дядьку, а выставила его за дверь с наказом больше не появляться в ее покоях. Зачем приголубила Мечислава? На что ей этот сопливый отрок сдался? Мало ли зрелых мужей вокруг. Взять того же воеводу Свенельда, который души в ней не чает.

- Ненавижу, - холодно отозвался Свенельд на осторожный вопрос Аристарха. – Знаешь, чем она мне пригрозила? Скажу-де великому князю, от кого родила Вратислава. Погубит и нас всех, и мальчишку, стерва. Она ведь не только Мечислава привечает, но и Рогволда.

- Рогволда-то зачем? – поразился Аристарх.

- А ты не догадываешься? – криво усмехнулся Свенельд. – Она нас всех повязать хочет.

Кое-что Аристарх начал понимать только после того, как Ольга наотрез отказала ярлу Франмару, посватавшемуся было за ее дочь Евпраксию. Причем отказала грубо, не выслушав мнение Ингера. Конечно, дочь великого князя для любого жениха лакомый кусочек, но ведь и ярл Франмар молодец хоть куда, к тому же хорошего рода. К чему же так обижать благородного человека, равняя его чуть ли не с простолюдином. Нурманы люди гордые и обид не прощают. Вот и ярл Франмар вышел из княжьего терема чернее тучи, собрал своих викингов, прыгнул в ладью и ударил веслами по днепровской водице. А следом за Франмаром ушли из Киева ярл Стурлауг и княжич Рогволд. И ушли они, судя по всему, с тяжелым сердцем.

- А ведь неспроста Ольга все это делает, - сказал Аристарху Семага. – Помяни мое слово, эта троица еще напомнит Ингеру о себе.

Патрикию Аристарху после слов боярина вдруг как в голову ударило. И оттого в мозгах его наступило просветление. А чтобы убедиться в правильности своей догадки, он обратился с вопросом к Сычу:

- Ты точно знаешь, что Матильду из рук татей вырвал Юрий?

- Так ведь больше некому было, боярин, - подтвердил мечник. – Он ее и прятал.