Каганы рода русского, или Подлинная история киевских князей

И, наконец, снова злосчастное «Иваново написание». У начальной руси IX–X веков, кантовавшейся где-то в районе Крыма, уже была своя письменность, использовавшаяся для оформления международных договоров. Никак не футарк, для таких целей непригодный и никогда не применявшийся. Вообще письменностей, используемых для составления юридических документов уровня межгосударственных договоров, в X веке было — раз-два, и обчелся. Тем более непонятно и непростительно упорное игнорирование отечественными историками «Иванова написания» — одной из немногих письменностей такого высокого статуса, бывшей в ходу у начальной руси.

Как уже отмечалось выше, таинственное «Иваново написание» с наибольшим вероятием могло быть готской письменностью, основанной на готском алфавите Ульфилы и введенной в обращение в VIII веке в своей крымской епархии епископом св. Иоанном Готским. Именно с этим «написанием», перенятым от готов скандинавами и получившим статус универсально русского, мог столкнуться св. Константин-Кирилл во время своей хазарской миссии 860–862 годов, — подчеркнем, все в том же самом Крыму! — и, исходя из принадлежности его начальной руси, естественным образом назвать «русскими письменами», а впоследствии положить в основу того, что ныне мы называем кириллицей. Кстати, необъяснимая непопулярность в Киевской Руси, в отличие от остального славянского мира, глаголицы возможно как раз обусловлена тем, что для руси издревле привычным было готское «Иваново написание». Поэтому ославянившаяся русь в силу привычки использовала исключительно его наследницу кириллицу.

Готские корни начальной руси парадоксально превращают изобретенное А. Членовым апокалиптическое противостояние двух княжеских домов X века, древлянского и киевского, двух династий, Мала и Игоря, и, самое главное, двух якобы несовместимых этносов, нехороших «варягов» и хороших «славян», в некую внутриготскую разборку. Но в целом, если не придавать вопросу вселенский масштаб, Членов прав: из готских корней правобережья среднего Днепра выросло славянское дерево с государственностью, заимствованной из Великой Моравии, сохранившее готское наследие всего лишь в именах своих правителей; а древние готские корни начальной руси вскормили тесно оплетших и паразитически присосавшихся к ним скандинавов. Но, вопреки фантазиям Членова, нет никаких оснований говорить о какой-то несовместимости и тем более антагонизме между начальной германской русью и русью приднепровской славянской. Русь с самого начала была этнически неоднородной, и вся ее дальнейшая история только подчеркивала полную индифферентность руси к «пятой графе» и абсолютную ее неозабоченность любыми аспектами «национального вопроса».

Вот и выходит, что удивительный этнос-социум, который отвоевал свое место под солнцем под именем «русь», возник в результате симбиоза двух этносов: давно прижившихся в Крыму готов-христиан с родственными им пришлыми язычниками-скандинавами. В основе этого симбиоза наверняка лежала языковая общность. Добравшись в начале IX века до Северного Причерноморья, скандинавские викинги оказались в совершенно чуждой им среде, ином климате и незнакомом окружении. И огромной удачей, уникальным везением для них было встретить в Крыму народ, давно живущий по местным обычаям и внешне не отличимый от прочих аборигенов, но (о, чудо!) говорящий на понятном им языке. Конечно, скандинавы не могли упустить такую оказию. Крымская Готия была обречена стать первой причерноморской гардой нового формирующегося из двух германоязычных народов этноса — руси.

Теперь с этих позиций можно вновь вернуться к истории «противостояния» русского и древлянского княжеских домов.

По сюжету ПВЛ пути Игоря и Мала впервые могли бы пересечься в 914 году, когда «пошел Игорь на древлян и, победив их, возложил на них дань больше Олеговой». Но на самом деле не пересеклись. Ведь этот мнимый древлянский поход падает, как мы это выясняли ранее, на целиком выдуманный авторами ПВЛ период «параллельной истории» игоревой Руси и Византии. В частности, на древлян Игорь пошел одновременно с походом Симеона Болгарского на Царьград, оба синхронно получили с противника большую дань и благополучно вернулись восвояси. Этого похода не было, объективно не могло быть еще и потому, что в 914 году Игорь должен был быть еще в пеленках. Или вообще «в проекте». Если в 941 году он впервые появляется на мировой исторической сцене, а годом позже, в 942 году по хронологии ПВЛ, у него родится первенец Святослав, то дату рождения самого Игоря следует отнести к середине или даже концу 10-х годов X века, а скорее к 20-м годам.