Кай из рода красных драконов-2

— А чего бы ты хотел от неба? — я выдержал паузу, разглядывая его. В здешней системе родов я не разбирался, понимал только, что парень не из бедной семьи. Интересно, из какой? Ну не охотник же?

Но зачем парню из богатой семьи рваться в волчьи всадники?

В юрте заёрзали, зашушукались. Я задал сложный вопрос: а чего на самом деле хочет человек от богов? Защиты? Справедливого суда? Или потворства своим неправедным поступкам?

— Ты хотел, чтобы небо защитило тебя? — спросил я своего противника. — Чтобы оно упало на нас, и погибли все в этом мире — и люди, и звери? Небо иначе не может, оно слишком велико и сильно. И прежде, чем оно упадёт, мы сами должны сразиться под небом, если правда на нашей стороне.

— Но мы погибнем вместе с этой правдой, если не подчинимся! — выкрикнул мой противник. — Вайгальцы сильнее нас!

— Не, брат. На нашей стороне правда, а значит — небо тоже на нашей стороне. А это — очень большая сила, больше людской. Тенгри с нами. А что будет дальше — посмотрим.

— Колдуны всё равно заставят нас делать то, что они хотят! — донеслось из плотной кучки сидящих.

— Колдуны — тоже ходят под небом. Нет никого, сильнее Тенгри. Он и Эрлика скинул с неба, а что уж говорить про людей? — Я огляделся. — И вы не жмитесь тут по углам. Нету здесь мужского и женского. В стане воинов — все половины юрты — мужские.

Я обернулся к тем, кто пришёл со мной и показал на правую половину юрты.

— Устраивайтесь. Кто хочет быть с небом, тот будет с нами. Кто трус: тот будет выгадывать, с чего начать предавать. С мужского, с женского, с вайгальцев…

Пришедшие со мной молчали, боясь влезть в этот странный спор. Но я знал, что они провели несколько часов на ногах на жарком солнце. И отказаться было выше их сил.

Мальчишки пошли направо и стали устраиваться на войлоке.

Избитый демонстративно встал, взял за руку брата и ушёл на мою сторону.

— Ты! — выкрикнул мой противник, не желавший сдаваться. — Ты не можешь тут командовать! Здесь есть те, чей род лучше. Ты — заяц!

— Ну, должны же у меня быть хоть какие-то недостатки, — рассмеялся я и развёл руками.

Ещё несколько ребят встали и ушли к нам, направо. Остальные расселись свободнее, слишком робкие, чтобы делать что-то демонстративно.

— И вы двое, — сказал я и указал пальцем, — ты и ты. — Я не говорю, что этим вы перейдёте на мою сторону. Мы просто рассядемся равномерно. Нам же здесь нужно будет ещё и спать. Нужно, чтобы всем хватило места на войлоке. А в тесноте кому-то придётся спать на земле.

Аргумент подействовал. Те, на кого я указал, послушались и пересели правее, и мой противник снова начал краснеть. Горячий какой.

Я обвёл глазами мальчишек:

— Давайте знакомиться, что ли? Я — Кай, а это мой сводный брат Бурка. Я — добрый заяц, а он — свирепый и страшный. И лучше его не злить.

Бурка расплылся в белозубой улыбке. Шуток в его адрес не последовало. Даже в человечьем обличии оскал оборотня настораживал.

Но улыбался Бурка без угрозы. Всё это время он сжимал кулаки, готовый прийти мне на помощь, если начнётся драка. И очень обрадовался, когда дело решилось миром.

— Я Багай, — сказал тот, что был весь в синяках. — А это мой брат Нагай. Мы проверяли ловушки в лесу. Переходили вброд речку. Только-только костёр развели, чтобы просушить обувь, и найманы свалились на нас сверху.

— Я Лойчен, — буркнул мой противник. — Из рода жёлтой лисы. У моего отца — двенадцать дюжин баранов и четыре жены!

Лойчен ошибался. Баранов у его отца было на одного больше. Но шутить на эту тему я не стал. Хватит пока с этого «братца лиса».

— Зря ты говоришь с ним, — подал голос Багай. — Он потом колдунам стучать побежит. Он говорит, что из рода жёлтой лисы, а мне сдаётся, что серой. Той, что жрёт одну падаль!

Лойчен вспыхнул, и инстинкт самосохранения всё-таки отказал ему. Он бросился на побитого с кулаками. Мимо меня, разумеется.

Пришлось подставить ему подножку.

Лис покатился по вытоптанной траве — пол был застлан войлоком только у стенок юрты. Вскочил, сжимая кулаки.

— Сядь и успокойся, — сказал я. — Чего кидаешься? Ударили словом — отвечай словом.

— Я не серая лиса!

— Ну вот и хорошо, — кивнул я. — Докажи ему делом, что он зря обидел тебя глупыми подозрениями.

— Но как я ему докажу?

— Позже объясню. Не сейчас. Сядь, я сказал!

Лойчен покосился на поднявшихся с места обоих братьев, плечистых и крепких, как два грибочка, на ехидные физиономии других мальчишек и сел.

Мне тоже хотелось сесть, но раз уж начал воспитывать пацанов, надо было закончить.

Никогда не мечтал стать вожатым в партизанском отряде из пионеров, где каждый второй — потенциальный Павлик Морозов. Но что делать?

— Сейчас, — сказал я негромко, — нам нужно первым делом понять, чему нас здесь будут учить. Нам нужно выжить здесь, приспособиться. Я не думаю, что учение будет уж очень простое. Мы рискуем здесь жизнями…

— Отец сказал, что… — перебил меня Лойчен, и мальчишки обидно засмеялись.

— Нет тут больше отца, — объяснил ему я. — Не для этого нас здесь собрали, чтобы мы думали, что вернёмся в свой род. Привыкай, Лис, что ты сам по себе. А если нужен отец — обращайся ко мне или к богу.