Кай из рода красных драконов-2

— Странный ты заяц, — буркнул Лойчен.

— Тенгри видит, какой заяц тут нужен, — усмехнулся я.

Глава 18 Не кричи: «Волки!»

Мы с Буркой выбрали место у самого очага.

Вернее, он выбрал. Пока я задумчиво разглядывал подростков, самому юному из которых было лет двенадцать, а самому старшему что-то в районе пятнадцати, волк согнал с облюбованного места парочку старожилов.

Это его не устроило — войлок был у стены, а Бурке хотелось сидеть ближе к очагу, и он без церемоний отковырял от войлочного ковра кусок. (Войлок только казался цельным, на самом деле состоял из обрезков, просто я не разглядел в полутьме.)

Бурка вытащил здоровенный войлочный шмат на середину юрты, пристроил его у очага прямо напротив входного отверстия и с удовольствием плюхнулся на самодельную лежанку.

Только я собрался сесть рядом с ним, как меня осенило: а ведь было же два парня старше пятнадцати! Ну и куда они делись?

Я наклонился к волку:

— Слушай, с нами в город вошли два почти взрослых парня. Ты их видел потом? Их в какую-то другую юрту повели?

— Их толстяк забрал. — Бурка зевнул. — Ты в юрту вошёл следом за Йордом. А толстый входить не стал, позвал обоих старших и свалил вон в ту сторону. — Волк махнул рукой — стены юрты ему ориентироваться не мешали.

— А-а, — сказал я. — На хозработы, наверное, повёл. Это — самые крепкие парни из нашей стаи.

Бурка кивнул. Вряд ли он знал, что такое хозработы, но к моему умению «изобретать слова» относился с большим интересом. Я знал, что не пройдёт и дня, как услышу от него эти «хозработы».

Главное было — не материться. Память у волка отличная, слух — ещё лучше. А живой ум, любопытство и общий информационный голод позволяли ему запоминать практически всё, что я говорил. А то ведь начнёт крыть всех по отцу и по матери, и как я его потом буду перевоспитывать?

Вообще наблюдательность волка здорово меня выручала. А то я ведь чуть не потерял самых старших парней. Надо бы и мне не расслабляться: не на пляже в Турции.

— Они сюда идут, — сказал волк, немного подумав. — Два наших, толстяк и седой. Только что-то топают сильно. Несут, наверное, тяжёлое.

Я кивнул и сел. Лучше уж подождать и посмотреть, чем гадать.

В юрту спустя пару минут и в самом деле вошёл седой, но моложавый Йорд, а следом за ним — косолапый толстяк Шонк и два наших парня. Нагруженных — один мешком и бурдюком с водой, а другой — вязанкой дров.

Подростки завозились, начали вставать со своих мест. Верно, от них уже этого требовали.

Мы с Буркой тоже поднялись на ноги. Не такие мы гордые, чтобы по пустякам нарываться.

Йорд велел парням положить дрова рядом с очагом. Чурки и толстые ветки были не наколотые, а наломанные, но довольно ровно. Сухие, берёзовые — самое то для костра.

Седой обвёл глазами юрту, неодобрительно посмотрел на нас с Буркой, стоящих впереди всех, но сказал нейтральное:

— Расселись, наконец? Я уже хотел палкой вас по разным углам разгонять.

— Дикари! — хихикнул толстяк.

Второй парень аккуратно снял с плеча бурдюк, поставил мешок на землю и стал доставать из него деревянные миски и ложки. Тоже берёзовые.

Берёзовое королевство, что ли, какое-то грабанули?

— Эти двое, — Йорд кивнул на пришедших с ним парней, — будут среди вас старшими. Они уже знают, где походная кухня и отхожее место. Знают, куда вам можно войти, а куда запрещено. Делитесь на два отряда! Можете попить воды и отлить. И ждите меня. К волкам пойдём.

— Чашку разломаете — другой не дам, — хихикнул Шонк.

И первый закосолапил на выход.

Йорд тоже ушёл, хотя опять резанул глазами по юрте, не одобряя тот странный порядок, в котором мы расселись.

Два старших парня остались стоять возле очага. Им было уже лет по шестнадцать, не меньше. Вполне мужской возраст для местных.

Один был крепкий и весь такой подпружиненный, что ли. Лицо у него было круглое, брови срослись, и оттого он казался надутым и хмурым.

Второй был спокойный, хозяйственный: стопками расставлял миски, раскладывал деревянные ложки.

— Разбирайте, — сказал он, разогнувшись. — Тут на всех должно хватить. Я — Тош, а этот, — он кивнул на второго, — Байсур. Мы — старшие между вами. Что скажем, то и будете делать, так Йорд велел. Выбирайте, кто со мной будет в отряде, кто с Байсуром.

— Тридцать, что ли мисок? — спросил я, пересчитывая.

— Чего? — удивился Тош.

Как и большинство барсов и волков, считать он умел до дюжины, а потом загибал пальцы: одна дюжина, две дюжины…

Я подошёл к нему и демонстративно пересчитал миски вслух.

Велел парням:

— Тут не хватает одной, не берите пока. Пусть толстяк сам пересчитает сначала и убедится, что мисок меньше.

— А ты чего командуешь, заяц? — сердито спросил Байсур, хмуря и без того нависающие над глазами брови. — А ну, пшёл отсюда!

Я смерил его взглядом: брови — как у Брежнева. И ведь не лис — слов не поймёт.

Сюда припёрся, скорее всего, потому, что прирождённые служаки рождаются и в невоенных родах. В подростках у него не было возможности стать воином, и вдруг позвали.