Кайфолов (ЛП)

Я глубоко вздохнул и посмотрел на стрельбище, где Эван ритмично нажимал на спусковой крючок, затем сменил магазин и начал все сначала. Его лицо застыло словно маска – он от всего отключился. Он был полностью сосредоточен, как будто находился в зоне военных действий.

Фраза «получил контузию» с грохотом застучала в голове.

— Просто... я имею в виду, что недавно вернулся домой с Ближнего Востока. Мы с другом – морпехи. Видишь ли, у нас было довольно тяжелое время. Я не часто выхожу из дома с тех пор, как мы вернулись в Штаты, ну, ты понимаешь?

Ладно, может, наполовину сворованная история Эвана – дерьмовый поступок, но я был на задании.

— Что случилось? — спросила она.

Я пожал одним плечом и прислонился к ограждению между нами и полигоном, прежде чем оглянуться на нее.

— Тебе незачем знать детали, — заявил я ей, — но мы с Эваном единственные из нашего подразделения, кто выжили. Он не любит говорить об этом, так что не спрашивай его. Он становится немного нервным, когда люди задают ему вопросы. Хотел бы я, чтобы он поговорил со мной об этом, но понимаю, почему он не может.

— Это, наверное, тяжело для тебя, — сказала она негромко.

Стоит только рассказать девушкам о трагедии, они всегда начинают говорить с тобой мягко и ласково.

— Мне не хватает остальных парней, — сказал я. — Всех остальных из нашего подразделения. Здесь их никто не знал, но он отказывается говорить о них.

Она подняла руку и коснулась моего лица. Я чуть наклонился к ее ладони, пока она ласкала мою щеку. Мягкость ее прикосновения заставила мой член немного зашевелиться и была интересным контрастом со стрельбой вокруг меня.

— Это действительно ужасно, — сказала Кэролин, глядя прямо мне в глаза.

Я грустно улыбнулся, медленно пожал плечами, и отвел взгляд в неумелой попытке скрыть... что? Смущение? Стыд? Я не знал точно, как это получалось – просто, это срабатывало почти с каждой телочкой, с которой я пересекался.

— Все в порядке, — тихо сказал я. — В действительности, прошло уже немало времени. Я имею в виду, что мы, по крайней мере, снова среди людей, и я могу стоять здесь и болтать с тобой, верно? Было время, когда ни один из нас вообще не мог ни с кем говорить.

— Ну, тогда я очень горжусь тобой, — ответила она.

— Спасибо, — я снова улыбнулся, на мгновение опустив взгляд, а потом быстро подняв его обратно. У нее были ласковые карие глаза, которые были вполне хороши, чтобы смотреть на них, но не так привлекательны, как ее сиськи. У нее действительно очень, очень красивая грудь.

Она была не очень большая – но хорошие сиськи не обязательно должны быть большими.

Джонатан вернулся со стрельбища с зажженной сигаретой, мусоля ее во рту. Если бы он был кем-то другим, руководство, вероятно, билось бы в истерике, но ему никто не сказал ни слова. Может быть, если бы он был один, кто-то мог бы высказать замечания, но мы вошли вместе с Арденом, и все здесь точно поняли, кто он такой.

Как я уже говорил, Эван пугал людей. Не меня... ну, не совсем. Если бы так случилось, я бы никогда не позволил себе показать ему это, но он иногда выглядел так, будто собирался просто-напросто начать стрелять в людей. Не думаю, что он когда-нибудь кинется на меня или сделает еще что-то подобное, – Эван был полностью предан моему отцу, – но иногда что-то такое мелькало в глубине его глаз, из-за чего сразу становилось понятно, что с ним было что-то не так.

Чувак был просто нестабилен.

Джонатан тоже мог физически напугать – он был большим парнем – но только он был не такой, как Эван. Он, казалось, всегда подшучивал над людьми, даже когда приходил в бешенство.

— Ты все еще морпех?

— Нет, — ответил я. — Был с почестями уволен в запас.

— Чем сейчас занимаешься?

Воспоминания о парне прошлой ночью вспышкой пронеслись в моей голове и мгновенно подсказали ответ.

— Я крашу.

— Дома?

— Нет, — захохотал я.

— Ты художник? — спросила она, подняв брови. — Это немного не вяжется с твоей специальностью.

— Знаю, — ответил я, — но мои врачи сказали, что заняться чем-то творческим – это хорошая идея.

— Думаю, в этом есть смысл, — произнесла она скептически, очень внимательно наблюдая за мной. — Так что ты рисуешь? Пейзажи? Фрукты?

— Людей.

— Людей?

—Людей.

Пока она размышляла над сказанным, я наблюдал за выражением ее лица.

— Я занимаюсь росписью на теле, — сказал я, солгав и понадеявшись, что она не попросит меня продемонстрировать свое умение. Я говорил с настоящим художником по телу достаточно, чтобы быть в состоянии создать впечатление, будто знал, о чем болтал, но сам я не брал в руки кисти и краски с уроков рисования в шестом классе.

— В смысле, по всему телу? — уточнила она.

— Ну, да.

Она сузила глаза и пристально посмотрела на меня.

— Что бы ты нарисовал на мне? — спросила Кэролин.

Я минуту рассматривал ее снизу-вверх, хотя у меня уже был готов ответ. У нее была фигура, как у одной из женщин в книге того парня.

— Бабочку, — сказал я после паузы.

— Бабочку?

— Бабочку, — повторил я. Интересно, как долго мы собирались играть в игру «повторяй за мной»?

— Что, на моей спине?