Кайкен

Пассан успокоился. Без постановлений, без средств, без полномочий да еще с новым начальником — чудо, что Фифи так сильно продвинулся.

— Есть новости от Леви?

— Какое там.

— А от следственного судьи?

— Ни фига. Хочешь узнать новости, лучше купи газету.

— Все-таки постарайся раскопать побольше.

— Сделаю все, что смогу.

Пассан отсоединился и проверил мейлы. Фифи прислал кучу страниц, и задним числом ему стало стыдно, что наорал на приятеля. Он сходил за своим ноутом и расположился в машине.

Мари-Клод всю жизнь проработала парикмахершей — сначала по найму, потом в собственном салоне в Ливри-Гарган. Трижды выходила замуж и разводилась, родила двух детей от разных браков — двух мальчиков, не считая Гийара, рожденного вне брака. Один ее ребенок жил в Каркасоне, второй — в Ивелине, но с ними и сейчас все было в порядке. Очевидно, им пироман мстить не стал.

Парикмахерша всегда вела достаточно свободный, богемный образ жизни. За два года до смерти сошлась с португальцем на двадцать лет младше, нелегально работавшим на стройках, к тому же судимым за торговлю наркотиками.

Всех этих людей предстоит опросить. Хотя на самом деле Пассан уже списал их со счетов.

Отдельными файлами Фифи прислал фотографии Мари-Клод, снятые в двухтысячном году, незадолго до смерти. Бабенка некрупная, но в теле, с ярко-рыжими, коротко стриженными волосами, в майках с глубоким вырезом, мини-юбках, едва прикрывающих причинное место, или в блестящих ветровках «Адидас». В шестьдесят лет она красовалась с тату в виде скорпиона между грудями. Отпад.

Марк Кампанес имел столь же блестящий послужной список, разве что был полицейским. Ни разу не участвовал в перестрелке, ни разу не получал оценки выше средней — одни выговоры за пьянку. Его карьера в Ла-Курнёв и Сен-Дени завершилась так же бесцветно, как и началась. В пятьдесят два года он вышел на пенсию в звании лейтенанта и поселился в Сете.

Выдающихся успехов он добился только в охоте на женщин. Соблазнитель из Девяносто третьего департамента, Роберт Редфорд жилых массивов Ла-Курнёв — такую репутацию он заработал в те времена. Фифи удалось разузнать, что плейбой был женат только один раз, спустя двадцать лет развелся, в браке обзавелся тремя законными детьми, хотя наверняка были и незаконные.

На фотографиях у Кампанеса была внешность сутенера: короткие курчавые волосы, загорелая кожа, рубашка распахнута на волосатой груди, украшенной крестильным образком. Этот дамский угодник приводил других мужчин в замешательство: как такой мужик может нравиться женщинам?

Вряд ли Гийар сильно сожалел о разлуке с такими родителями. Наоборот, он наверняка убивал их с наслаждением — оттого, что уничтожает посредственность, позволившую себе отвергнуть его.

Пассан закрыл ноут. Как ни странно, все увиденное только укрепило его уверенность, что незваным гостем был именно Гийар, задумавший спалить его дом, его семью, его жизнь.

От этой мысли снова скрутило желудок, заныло под ложечкой. Сейчас бы ему здорово помог лексомил — он знал, где Наоко его держит. Но он лишь раз в жизни нарушил собственное правило — никакой наркоты, и то когда впал в беспросветную депрессию.

Действие — вот спасение от всех недугов.

44

Внутри автосалона в Обервилье не было заметно ни малейшего движения.

Хотя, вообще-то, Пассан ничего и не мог разглядеть — слепящие отблески солнца делали стеклянные витрины совершенно непроницаемыми. Подняв стекла и на полную мощность врубив кондиционер, он припарковался на стоянке напротив автосалона, на другой стороне авеню Виктора Гюго.

В сотне метров от него Альбюи и Малансон расхаживали вокруг своей машины. Чуть ближе шофер Гийара курил, прислонившись к роскошному автомобилю хозяина. Пассан не рисковал быть замеченным: он позаботился о том, чтобы машина стояла против света.

Одним глазом следя за своей целью, он листал «Пятнадцать мифологических историй» — настольную книгу Гийара в приюте Жюля Геда. «Прикованный Прометей», «Завоевание Золотого руна», «Возрождение Феникса», «Меламп, черноногий провидец»… Черно-белые иллюстрации были невероятно выразительными. Художник словно полосовал бумагу своим пером, играя на нервах читателя.

Пассан не сомневался, что безумная жажда убийства, переполнявшая гермафродита, уходит корнями в какой-то из этих мифов. Двуполый, преследуемый товарищами, вечно одинокий, несчастный и озлобленный, общавшийся с птицами и земляными червями, на этих страницах он обрел свою новую личность, связав себя кровными узами с героем книги.

Вспомнив о поджогах, Пассан остановился было на Прометее, похитителе огня. Впрочем, нет: титан был повержен и приговорен Зевсом к вечным мукам. Миф о Гермафродите? Но миф рассказывал лишь о судьбе двуполого существа, не упоминая ни о костре, ни об убийстве. Зато Феникс подходил по всем статьям. У легендарной птицы не было пола. Ни самец, ни самка, она сама воспроизводила себя, поджигая собственное гнездо и возрождаясь из пепла, одинокая, независимая, пылающая. Быть может, жертвоприношения младенцев выполняли ту же функцию?